Самый главный поцелуй

Загадочный Густав Климт. 1911.
Фото с сайта www.wienmuseum.at

В венском метро – реклама: «Устали от Климта? Переключайтесь на Шиле!» А ведь юбилейный климтовский год только начинается. Еще предстоит и открытие для посетителей виллы художников, и мюзикл «Густав Климт»... Климт давно уже обогнал по популярности и торт «Захер», и моцарткугельн. Это то, что турист ищет и на чем радостно останавливает свой взгляд. Уменьшенные до размеров магнитика на холодильник, «Поцелуи» в сувенирном магазине Бельведера выложены в не меньшего размера, чем оригинал, декоративное панно. Галстук с тем же «Поцелуем», продающийся в том же магазине, в другом музее уже удостоился стать экспонатом выставки The worst of Klimt. Это музей Вены – здесь интересуются, мол, не только Климтом как художником, но и присутствием явления «Климт» в городской среде. С этой целью через Facebook музей насобирал кучу артефактов, из которых в экспозиции разместил, конечно, только самые перлы – так сказать, the best of the worst.

Здесь и открыточка, где в поцелуе слились уже кошечка с котом, и зажигалочки («Климт зажигает!»), и рождественский календарик, где в окошечке с каждым из 24 дней адвента – по маленькой картинке венского мастера; салфетки, коробочки, зонтик, ручки, набор для вышивания, брелоки, конечно... В моем конкурсе победила уточка для купания в виде самого Климта, с взъерошенными паклями волос и сжимающего – как на известной фотографии – котенка... Хотя мне кажется, что это именно утка – до такого идиотизма все же сувенирный бизнес все же не мог дойти. Это наверняка авторская работа, даром что неподписанная. Может, поэтому организаторы выставки присудили приз не ей, а музыкальной шкатулке в виде яйца, которое раскрывается, и там – 3D – медленно, под Элвиса Пресли, крутятся герои все того же «Поцелуя». Штраус с его вальсами может отдыхать.

Особое издевательство этих поделок – не только в растиражированности, но и в бодром внедрении декоративной плоскости Климта в нашу трехмерную повседневность. Поворачиваясь, герои «Поцелуя» оказываются плоскими по-смешному, как вырубленные скульптором-самоучкой из доски; длинную фигуру Эмилии Флёге со знаменитого сиреневого портрета изготовители сувениров заставляют изгибаться на стекле бокала или ручке фарфоровой чашки... «Плоскости» Климта натянуты на вазы и чайники, туфли и купальники, пасхальные яйца и елочные шары.

В этом смысле должны быть оценены героические усилия устроителей выставок, пытающихся развеять праздничное легкомыслие культ-туриста... Так, в климтовском зале Сецессиона возведен помост, поднимающий вас к Бетховенскому фризу – чтобы взглянуть в перламутровые глаза чудовищу Тифону, разглядеть всех змей, извивающихся в волосах его дочерей-горгон, и витающие над ними маски Болезни, Безумия и Смерти.

Тех, кому все это еще слишком декоративно, выставки графики в Музее Вены и в Альбертине должны убедить, что горгоны преследовали Климта не на шутку. Невероятное число набросков, этюдов взирает со стен как некий сонм химер. Вот они, вампирически-бледные, блеклые, недаром домогавшиеся у художника полновесного бытия, – их можно было успокоить, пригвоздив на пресловутую декоративную плоскость золотом и драгоценными камнями, скрепив изгибы их фигур в неразбирающийся пазл.

Pallas Athene, 1898. Одна из типичных работ Климта на выставке в Музее Вены. Фото с сайта www.wienmuseum.at

И все же тут речь идет о химерах, преследующих Климта-художника. Разительный контраст составляют рисунки, которые Климт делал как бы для себя, – это эротические штудии. Как бы то, что заведомо было обречено на недовоплощение, на то, чтобы остаться только в этом сумрачном, призрачном варианте, не просветленном иллюзией, что «самое главное» может застыть навеки золотым дождем... Эрос, конечно, был для Климта этим «самым главным», а насколько мучительной и неуловимой загадкой он для него оставался, и откроют посетителю эти рисунки, которые явно никогда не сгодятся для ширпотребных сувениров.

Выставку в Музее Леопольда, который и сам по себе обладает значительной климтовской коллекцией, пронизывает длиннющим зигзагом ряд витринных столиков, где мы можем увидеть все 400 писем Густава к Эмилии... Ту роль, которую сыграла Эмилия Флеге в жизни Климта, соотечественники определили уклончивым словом «спутница жизни», что в переводе – и не только на русский – часто склонно превращаться в «возлюбленную» и «любовницу». Сторонники версии, что в гиганте из «Поцелуя» Климт изобразил сам себя, сжимающего в объятих Флеге, будут озадачены комментарием к одному из первых выставленных в витринах писем – тут Климт позволил себе изобразить сердечко с крылышками. Рядом комментарий – единственное свидетельство, что Климт и Флеге, может быть (!), все-таки были любовниками. А перед нами – еще писем так 395, а еще картины, фотографии и, наконец, трогательная история под финал, как только начинающий приходить в себя от удара Климт первым делом молит послать за Флеге... Где-то посередине зигзаг писем равнодушно пройдет мимо уголка, посвященного «Климту как отцу». Здесь расхожая мысль, что Флеге «оставалась его спутницей жизни до гроба, несмотря на многочисленные увлечения другими женщинами», получает, пожалуй, наиболее драматичное выражение. Уголок знакомит с натурщицами, с которыми Климт прижил аж шесть детей, а также с судьбами, весьма неприметными, этих самых детей. Тут понимаешь, что все-таки и для самого Климта альянс чувственного и духовного оставался недостижимым идеалом.

Климт теперь даже в мюзикле. Фото пресс-службы Kunstlerhaus

Была ли, однако, Флеге, всего лишь «лунной женщиной», то есть «спутником» именно в смысле принятия на себя чужого света и его отражения, – расскажет выставка, открывающаяся в Музее народного искусства. Здесь будут представлены ее работы в качестве известного в свое время модельера.