0
1275
Газета Люди и положения 2 Интернет-версия

22.04.2011 00:00:00

Пароксизм цвета

Тэги: челищев, выставка


челищев, выставка Работы Павла Челищева, пронизанные светом, вызывают большой интерес у коллекционеров и публики.
Фото автора

Первая персональная выставка Павла Челищева прошла в галерее «Наши художники» еще в 2006 году. Для галереи, специализирующейся на художниках русской эмиграции, этот персонаж – попадание в десятку. Жил в Париже, уехал в Штаты, оттуда вернулся в Италию, где и умер, а прах его продолжил перемещение до парижского кладбища Пер-Лашез. Сегодня в «Наших художниках» вторая часть челищевского «балета» (он и правда много сделал для балетных постановок) – 70 работ, ни одной из которых не было на предыдущей выставке. Правда, сами театральные работы снова остались за скобками.

Легенда уводит челищевские корни аж к Рюрику. Родовая фамилия появилась позже – в 1380 году воин Михаил Бренко, дабы отвлечь врага и принять удар на себя, облачился в доспехи Дмитрия Донского и был разрублен «в чело». Павла Челищева, помещичьего сына, влекли хореография и живопись, его отцу, напротив, импонировали профессии посерьезнее. Сошлись на медицине, которая, впрочем, не смогла затмить тяги к искусству. Когда новоиспеченная советская власть прибрала к рукам имение Дубровка в Калужской области, семья перебралась в Киев. Оттуда еще не уехала Экстер, мимо мастерской которой Челищев, конечно, не прошел. Благодаря работе с Русским романтическим театром Бориса Романова Челищев оказался в Париже. Сценографией он занимался потом всю жизнь.

Про таких говорят – колорист par excellence. Его картины до мозга костей пронизаны цветом. То глубокий, мягкий серый, глохнущий или озаряемый внутренним свечением, то уходящий в синеватый, то возвращающийся бордовым в портрете и в эскизе к нему (не знаешь, что выразительнее) Сержа Лифаря. Он, танцовщик в костюме принца из «Лебединого озера», сложен Челищевым по всем канонам ренессансных портретов – самопогруженное лицо и сомкнутые руки оттенены могучей «архитектурой» костюма. Портретов в серых тонах довольно много, и аскетизм монохромности оборачивается эдакой гордостью – не всякий сможет столько выжать из скудного цветового арсенала.

Подход к Челищеву можно искать с разных сторон, причем порой кажется, что это стороны прямо противоположные. Одни предпочтут его «тональную живопись», другие – так называемый сюрреализм или издерганные, как обнаженные нервы, цветные линии «неонового» периода. То ли силуэты, то ли кристаллические сетки. Вот оно, попадание в цель – картина «Пароксизм»! «Ужели слово найдено?» Приступ цвета – без малейшего уничижительного смысла – ключевые слова этой живописи.

На челищевской художественной карте угадывается далекое эхо крестьянской темы Милле, одновременно «голубой» и «розовый» периоды Пикассо и его циркачи. Модильяни со строгой выразительностью «слепых», без зрачков, глазниц на портретах. Наконец, в его «анатомических пейзажах», где человеческая голова стала паутиной сосудов, можно найти своеобразную параллель «аналитическому искусству» Павла Филонова, тоже разлагавшего мир на множество частиц.

В послужном списке Челищева есть все – от простых натюрмортов до хитросплетенных картин-ребусов. Клоуны и акробаты, чьи фигуры на поверку оказываются сплетенными из множества других силуэтов – по тому же принципу, что лепил свои портреты Арчимбольдо. «Метаморфические пейзажи», в мнимом спокойствии которых проступают то звериные оскалы, то человеческая истома («Фата-моргана» превращает горный ландшафт в спящих великанов). Осень, чья желтая листва оборачивается – вернее, в чью листву оборачиваются нервные детские фигурки. Как известно, апогеем таких аллегорических видений стал гигантский холст «Феномены», который специально привозили из Третьяковки на предыдущую выставку Челищева. Теперь экспонируют графический эскиз.

Нынешний показ характерен в смысле портретов. Сразу и не скажешь, что сумрачного Лифаря и абсолютно земную, пухлощекую и румяную Раису сделал один человек. Тем более важно, что находятся они бок о бок, в одном зале. И как будто кто-то третий писал портреты 1930-х годов, например поэта и любовника Челищева Чарльза Генри Форда, а также его сестры, актрисы Руфи Форд. Тут резкость нарочитой реалистичности усугубляет порой почти грубая яркость колорита. И снова – символическая начинка. Кстати, Руфи Форд принадлежал последний крупный «кусок» наследия, сформированного при жизни художника. «Кусок» этот вполне мог бы стать частью нью-йоркского МоМА. Но госпожа Форд, обидевшись, что Челищева убрали из постоянной экспозиции, завещала свою коллекцию служанке. А та после кончины хозяйки спустила это дело на торгах. Говорят, работы из фордовского собрания есть на новой выставке.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Открытое письмо Анатолия Сульянова Генпрокурору РФ Игорю Краснову

0
1128
Энергетика как искусство

Энергетика как искусство

Василий Матвеев

Участники выставки в Иркутске художественно переосмыслили работу важнейшей отрасли

0
1299
Подмосковье переходит на новые лифты

Подмосковье переходит на новые лифты

Георгий Соловьев

В домах региона устанавливают несколько сотен современных подъемников ежегодно

0
1414
Владимир Путин выступил в роли отца Отечества

Владимир Путин выступил в роли отца Отечества

Анастасия Башкатова

Геннадий Петров

Президент рассказал о тревогах в связи с инфляцией, достижениях в Сирии и о России как единой семье

0
3575

Другие новости