Самая вкрадчивая линия женского тела

Йоджи Ямамото выдумывает наряды, начиная со спины.

Ретроспектива с 80 экспонатами организована в музее Виктории и Альберта - это первая персональная выставка Йоджи Ямамото в Британии. Она уникальна еще тем, что впервые представляет мужскую одежду дизайнера. В свое время он играючи заставлял девушек-моделей дефилировать в костюмах из этой осенне-зимней коллекции 1998 года. Андрогинность является его коньком.

Выставка, которая продлится до 10 июля, приурочена к 30-летнему юбилею успешной деятельности Ямамото. В 1981 году он вместе с подругой Реи Кавакубо переехал в Париж, где они сразу начали эпатировать публику своими идеями. Так зародился дом моды, и уже в 1984 году белые рубашки и черные брюки из коллекции Ямамото стали отличительным элементом минималистического стиля. Говорят, его бизнес сильно пострадал из-за недавнего финансового кризиса, но сейчас появилась надежда, что самые трудные времена позади.

В музейном магазинчике продается история дизайнера, опубликованная в этом году, «Моя дорогая бомба» – книга с темной лаконичной обложкой, строгой, как его Noir коллекция. Даже в автобиографии он предпочитает оставаться таинственным. «Женщина, которая носит платья строгих тонов, испускает аромат. Ее скрытая, почти благоуханная грация вызывает вожделение. Это такая смутно опасная и прекрасная вещь. В противовес откровенному выставлению плоти, которое подобно крикливому предложению». Ямамото подчеркивает, что его творения интернациональны, но как типичный японец первым делом смотрит на женскую спину. И наряды выдумывает, начиная со спины. Возможно, поэтому результаты столь непредсказуемы.

Его платья – сексуальность высшего класса.

Вот тихое соблазнение – белое женское платье, распахнутое сзади до самой талии. Сексуальность высшего класса, ничего общего не имеющая с простодушными декольте и разрезами, которые не оставляют места воображению. Она напоминает описания любовных сцен в романах позапрошлого века, где самое главное – между строк. «Одержимость габаритами за счет всего остального показывает, как западная эстетика отравила нашу восприимчивость. Прежде в японской культуре символом женской красоты считались изящные линии шеи и спины. В какой-то момент чувствительность к подобным вещам притупилась, мужчины и женщины словно ослепли. Я лично всегда находил невероятную прелесть в том длинном изгибе, который плавно спускается от ребер к бедрам. Эта самая вкрадчиво-утонченная линия женского тела, изогнутая, как змея».

Он увлечен лицами с британских фотографий конца XIX начала XX веков, эдвардианско- викторианской манерой носить платье и берет идеи из прошлого, чтобы преувеличить их или, наоборот, превратить в намек. Похоже, Ямамото всегда оглядывался назад, перед тем как посмотреть вперед. В результате его работы имеют большую историческую ценность, чем тщательные копии старых фасонов. Ведь мода – это атмосфера эпохи.

В поздних вещах много эспериментов с яркими красками, ассиметрией и футуристическими формами. Красное плиссированное платье похоже на распускающийся цветок. Неподалеку другой наряд, где по-викторианская пышная юбка и «эскимосский» меховой жакетик неожиданно напоминают мне русский костюм. Мягкая шерсть, тяжелый бархат, жесткий хлопок по соседству с прозрачными потоками шелка... Если бы их можно было потрогать. Ведь «материал – это все».

Ткани, с которыми он работает, созданы ремесленниками Киото, где до сих пор сильны древние текстильные традиции. Вот, например, Шибори – произведенная по технике, которая существует с VIII века. Определенные места в полотне перекручивают, завязывают узелками или сшивают перед окраской. Или Кинсай Юзен – это словосочетание означает золотой лист и ручную аппликацию. Или Цузуре-Ори, когда ткач использует свои ногти, обработанные в форме гребешков с зубчиками, в качестве главного инструмента. (И зачем искать инопланетян, когда на свете есть японцы?) Даже опытный мастер способен за день наткать лишь несколько драгоценных сантиметров, хотя учатся ремеслу годами.

Каждое такое полотно имеет собственную историю, но возможность поведать ее получает, лишь попав в руки талантливого модельера. «После ночи, которую они провели вдвоем, женщина, возможно, скажет мужчине: «Я заскочу в душ. Можно одолжить это на минуточку?». Она набросит одну из его белоснежных рубашек из тонкого поплина, и эта рубашка, хоть и не по размеру большая, подчеркнет ее формы. Ослепительная ткань ниспадет к соскам, у локтей соберутся складочки, тени залягут на груди. Придумывая одежду, я всегда держу в голове такие волшебные, совершенно непредсказуемые мгновения».

Ткани, с которыми работает дизайнер, созданы ремесленниками Китая в старых традициях. Фото пресс-службы V&AM

Те, кто носил его платья, говорят, что они с первого дня испытывали ощущение, будто обладали этой вещью всю жизнь. А я, постояв возле произведений Ямамото, почувствовала себя плохо одетой...

Одновременно в Лондоне проходят еще две посвященные дизайнеру выставки, обе в районе Уоппинг. На одной можно полюбоваться на его наследие глазами фотографов, среди которых Паоло Роверси, Питер Линдберг и Ник Найт. Он всегда работал только с лучшими. Другая расположилась в здании Уоппингской гидроэлектростанции. Там единственная инсталляция: над темной водой подвешено подолом вверх свадебное платье с бамбуковым кринолином. Чтобы разглядеть его, надо подплыть на лодке.

Подсвеченное платье отражается в темной воде – подол теперь внизу, как положено. Но все так зыбко, так необязательно в этом «правильном» отражении. И ты теряешь представление о реальности, о глубине, над которой скользишь, а отраженное платье и тихая музыка начинают казаться атрибутами русалочьей свадьбы. По жестокому совпадению эта выставка под названием «Йоджи делает волны» открылась именно в тот день, когда на родину Ямамото обрушилось цунами.