Наталья Савицкая
Яна Рудковская с сыновьями Андреем и Николаем.
Фото из семейного архива
История разводов знаменитых семей набирает обороты. У некоторых vip-персон она все явственней обретает черты информационной войны. И ввязываться в тему – вроде бы уже дурной тон. Но все-таки мы попробуем. Попробуем всех вернуть к истокам. А начало у этих историй таково: один супруг лишает другого возможности общения с детьми. И предлагает решить проблему «по суду». Судебная история длится несколько лет. Что примерно может происходить в это время с детьми и с другим родителем, читайте ниже. Яна Рудковская решила рассказать «НГ» о своих хождениях по судам.
– Яна, так что же в итоге решил суд в отношении ваших детей?
– Я все-таки начну с предыстории. 19 сентября 2008 года после долгих разбирательств было вынесено решение Тверского районного суда Москвы, согласно которому мои дети Андрей Батурин и Николай Батурин должны жить со мной, их мамой, Яной Рудковской. Но мой бывший муж Виктор Батурин не согласился с этим решением и детей мне не отдал. 20 января 2009 года Судебная коллегия по гражданским делам Мосгорсуда отклонила кассационную жалобу Батурина, оставив решение Тверского суда от 19.09.08 в силе. 10 февраля 2009 года судебным приставом – исполнителем первого межрайонного отдела службы судебных приставов по ЦАО УФССП по городу Москве Н.В. Торшиной был принят к исполнению исполнительный лист, согласно которому местожительство детей определено – со мной, их матерью. Этим же днем мне было необоснованно отказано в возбуждении исполнительного производства. Следующее судебное заседание, заседание президиума Мосгорсуда, странным образом вняв доводам только одной стороны (В.Н. Батурина), «по формальным признакам» и вовсе вернуло дело на исходные позиции. Вот так! Два года бесконечных судебных разбирательств, сотни доказательств – и мы снова на исходной позиции. А значит, впереди еще несколько лет моих мытарств.
– Как часто за все это время вы виделись с вашими детьми?
– Все наши короткие встречи можно в общей сложности уложить в несколько часов. Причем эти встречи я буквально вымаливала на коленях. Сколь унизительной ни выглядела бы эта процедура со стороны: склонив голову и не обращая внимания на оскорбления, я все равно просила. Вероятно, после этой статьи унижать меня будут еще больше.
Придется снести и это, потому что я хочу видеть моих детей во что бы то ни стало... Виктор Батурин запрещает мне встречаться с детьми наедине. Я разговариваю с ними под присмотром посторонних лиц (няни и охранника) на территории Батурина. А сегодня Виктор Батурин поставил меня перед фактом, что дети будут отныне постоянно проживать в Калмыкии, Элисте. Он так решил. Все важные решения относительно будущего наших детей Виктор Батурин принимает самостоятельно. Меня всего лишь ставят в известность, причем постфактум (а иногда и вовсе обходится без этого). Я с горечью узнала, например, что Андрей и Коля с 1 сентября пошли в Калмыкии во второй класс. Причем Колю отдали в школу в середине учебного года. Отец не только лишил ребенка праздника «Первое сентября», малыш еще был вынужден усиленно заниматься дополнительно, чтобы наверстать упущенное. Еще зимой, после сообщения о том, что сын уже учится в первом классе, я советовалась с педагогами гимназии города Москвы. Они мне сказали, что категорически этого нельзя было делать, ребенку будет труднее усваивать программу второго класса в плане письма.
– А как насчет совместного отдыха с детьми?
– Как раз накануне последнего судебного заседания, назначенного в Тверском районном суде на 15 июля 2009 года (первое судебное заседание после возвращения дела из Мосгорсуда), Виктор Батурин неожиданно предложил мне встретиться с детьми в поселке Лермонтово Краснодарского края, в гостинице. Естественно, я, бросив все дела и отменив все встречи, прилетела к детям в Краснодар. На машине приехала в поселок Лермонтово. Там, в гостинице, я и встретилась с детьми, которые были оставлены на попечении няни и охранника. (Батурин прилетел из Москвы после меня.) И только потом, прочитав определение суда от 15 июля 2009 года, я поняла, почему Виктор Батурин милостиво разрешил мне эту долгожданную встречу. В определении суда указано, что утверждение о том, что ответчик (Батурин) препятствует моему общению с детьми «опровергается тем обстоятельством, что в настоящее время Рудковская Я.А. находится на отдыхе с детьми». Целых четыре дня за два года борьбы за детей – вот корыстная щедрость Батурина. А я настолько была счастлива этой малой возможности увидеть детей, что даже не обратила внимания на подлог.
– Вам когда-нибудь выдвигались дополнительные условия для встреч с детьми?
– В Лермонтово, когда я стала умолять Батурина позволить моим родителям увидеть детей, от Батурина сразу же поступило встречное предложение: «Разрешу, если заберешь иск по детям, откажешься от них и от имущества (которое положено мне по закону и которое я так и не получила до сих пор)». «Подпиши соглашение о том, что разрешаешь детям проживать с отцом! – выставил он мне потом новое условие. – Если ты не подпишешь эти документы о проживании детей со мной, я увезу их в Калмыкию. Москва продажная, а в Калмыкии я защищен».
– Почему вы не хотите, чтобы дети постоянно проживали с отцом?
– Мой экс-супруг негативно настраивает детей против меня. Он внушает им, что я их бросила и не добиваюсь встреч с ними. Я убедилась, что мои мальчики очень боятся отца. Они даже называют его... «шефом». «Не надену эту футболку, шеф будет сердиться!» – сказал мне Коля, когда я его попросила переодеться в другой, более нарядный костюм. Впрочем, меня дети тоже не называют мамой. Отец внушает им, что я им – чужая. Я постоянно узнаю какие-то новые факты, которые меня просто шокируют. Например, что в Москве дети были предоставлены самим себе. Старшего сына Андрея новая семья Батурина переселила с загородного дома в квартиру в Москве, где он проживал с охранником. Младший сын в это время находился в клинике Рошаля. Об этом я узнала случайно, потому что от меня это скрывается. Я сделала вывод, что отцу некогда заниматься детьми, у него постоянные поездки по регионам. А дети остаются на попечении чужих людей. Дети живут в Элисте большую часть времени без отца, потому что жена Батурина и новорожденная дочка проживают в Москве. Как такое возможно? Получается, у детей нет семьи, они брошены на чужих людей из обслуживающего персонала. Еще меня очень удивило и обидело, что во время моего последнего общения с детьми мой младший сын Коля попросил у меня доказательства того, что я его мама. В присутствии отца он попросил меня предоставить ему результаты генетической экспертизы. А Коле – всего 7 лет. Как можно было вообще обсуждать эту тему с маленьким ребенком, да еще в таком ключе? А в последнее наше свидание, когда мы прилетели в Калмыкию с мамой по разрешению Батурина на день рождения сына Андрея, Виктор Батурин вдруг закричал на нас в присутствии детей: «Зачем вы сюда явились? Вы чужие моим детям. Посмотрите, дети, это чужие женщины. Вон из моего дома!»
– Насколько мне известно, вы подписывали соглашение с Виктором Батуриным, где оговаривалось проживание детей с ним┘
– Да, давала. Но срок этого соглашения давно истек. Есть и еще нюансы┘ Я давала разрешение на проживание детей с ним только на то время, пока не имею собственного жилья. И только при условии, что дети будут жить в доме в Жуковке, где были все условия для их проживания и воспитания. Я тогда просто не хотела лишать детей привычного им комфорта. Знала бы я тогда, чем это все обернется! Сегодня я имею свою жилплощадь. А дом в Жуковке Батурин продал. Мои дети кочуют по стране. Как мне сказал старший сын Андрей: «Мы так устали переезжать. Мы, как цыгане». В Элисте дуют сильные ветра, климат другой, дети постоянно простужены, они все время с насморком.
– На что вы рассчитываете, придавая публичности все эти факты?
– Мне пишут, звонят тысячи женщин из РФ и других стран, которые находятся в подобной же ситуации. Они выражают сочувствие и поддержку, говорят, что моя ситуация показательна. Пишут, если суд встанет на мою сторону, сторону закона, защитит права матери и детей, – то ради этого им стоит жить и бороться дальше┘ С другой стороны, я рассчитываю на реакцию и помощь власти, потому что моя ситуация перестала быть лично моей. По сути, речь здесь идет о бесправном положении малолетних детей в нашем государстве. Разве дело суда состоит только в том, чтобы отложить дело до «лучших времен» или подождать, пока родители сами сумеют договориться? А если договориться никак не получается, что тогда? Мы часто и больше говорим о физическом насилии над детьми. О каких-то страшных и вопиющих фактах. Согласна. О них не надо даже говорить, о них надо кричать... Но почему мы замалчиваем тему нравственного насилия над детьми? Что это за игры вообще: «Твоя мама (твой папа) – не мама тебе! Я назначу (куплю) тебе новую маму (нового папу)!»
Дарья Гармоненко 
