Вероника Чернышева
Автор главного проекта года Алексей Беляев-Гинтовт.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
В среду поздно вечером на Винзаводе была вручена премия Кандинского. Результаты предсказуемы и симптоматичны.
В номинации «Лучший молодой художник года» победила Диана Мачулина с работой «Труд», отсылающей к странному сюжету – про вымарывание фактов из реальной истории. Фигуру Горбачева перенесли на главной газетной фотографии, а половину головы оставили на президиуме – коллектив газеты «Труд» был уволен. Диана назначила сюжет мифом и создала монументальное живописное полотно, посвященное ему. Главным проектом года была названа работа Алексея Беляева-Гинтовта «Родина дочь». Критик Александр Панов заявил, что теперь уйдет из профессии навсегда. За Гинтовта болели массы и работающие с ним галеристы. Эстетствующая же общественность, сочувствующая именитым арт-критикам, многим из которых не было выделено сидячих мест, громко возмущалась, не дав сказать слова победителю. Его заглушали криками «Позор!» и «Фашизм!». Были и те, кто этот буйный скандал, включая нацистский митинг у входа на Винзавод, восприняли как хорошо спланированную идейную войнушку, призванную добавить румянца на щеки спорящих о неактуальности актуального российского искусства. Попахивало локальной цветной революцией. Подозрительно было то, что людям с плакатами типа «Фашисты, прочь руки от Кандинского» было выделено время на то, чтобы быть замеченными. Нагнетание важности вылилось в двухчасовое ожидание начала церемонии. Съезд гостей был назначен на семь вечера, начали в 21.00.
Был ли это элемент сценария или промахи организаторов – не ясно, но в любом случае недовольство в публике закипало, кто-то покинул пространство Винзавода со словами «Это кошмар и неуважение» еще раньше, чем на сцену вышли ведущие Вячеслав Мизин и Александр Шабуров («Синие носы»), а некоторых оставшихся даже перформансы звезд мировой арт-сцены не смогли отвлечь от дискомфорта. Так нужный градус был достигнут. Низы не хотели, верхи не могли. И скандал вышел. Гинтовта освистали, он к тому же позволил себе произнести слово «фашизм» со сцены, и понеслось.
Но если оставить за скобками обвинение Гинтовта в фашизме, которое прозвучало в прессе чуть-чуть заранее, и в общем тоже наталкивает на мысль о сценарном плане скандала, получается, что большинство художников, вошедших в шорт-лист премии Кандинского, так и продолжает бороться с призраками прошлого. Не исключение даже тихая лирика проекта «Б/у» Дмитрия Гутова. «Представьте себе заштатный советский универмаг...» – первая строка текста о нем в каталоге премии. Ленин жил, Ленин жив. Он жив у молодой художницы Мачулиной. Актуален – его монументальная голова на монументальном полотне заметнее курьеза с Горбачевым. Он у 25-летнего Антона Польского (художник в шорт-лист не вошел). Все работают с осколками империи. А то прошлое, для художественного осмысления которого настало историческое время, уже безнадежно от нас оторвано. Такова компрессия нашего мобильного времени. Для восприятия сегодняшнего дня у нас будто не хватает рецепторов. И даже группа «ПГ», победившая в номинации «Лучший медиапроект года» с их артикуляцией мало кому очевидной пока китайской угрозы, выглядит легкой шуткой, занимательной футурологией, не имеющей отношения к мейнстриму – серьезным стенаниям по прошлому. Остается только солидаризироваться с автором статьи «Великое безликое» по поводу выставки номинантов премии Кандинского в ЦДХ. «Ничего интереснее советской власти с нами пока не произошло»- пишет Елена Ремчукова (см. «НГ-антракт» за 14.11.2008). Сил и средств на борьбу с призраками у нас еще достанет, а вот дать в визуальных образах настоящее пока не получается.
Церемония вручения премии Кандинского, в общем сама по себе неплохая, показала тоску, нашу неизбывную тоску по репрессивным отношениям хоть кого-то с кем-то. Власти с художником, например. То есть не «например», конечно, а без вариантов. Власть и как следствие – ее отношение к художнику постепенно становятся похожи на бесстрастную резиновую куклу, которую отчаянно насиловал на сцене в самом начале церемонии актер в форме французского полицейского, изображая последний по времени скандал в арт-мире. Он связан с арестом в Париже работ Олега Кулика и галеристки Елены Селиной на ярмарке FIAC. И если мы снова хотим репрессий, то нужно просто с наслаждением повспоминать, как это было раньше. Вызвать Бориса Гройса с лекцией на тему «Власть и художник». Вызвать фашизм. Вызвать Ленина, Сталина и даже мумии фараонов. Благо в искусстве все обходится без столоверчения. Просто мы так хотим поговорить об этом.
Мы скучаем. Мы упиваемся, когда нас бьют и мучают. Нам это нравится, как нравится изгнанный из Третьяковки Андрей Ерофеев. Теперь в виде огромного портрета с надписью «Особо опасен» на лбу он нам симпатичнее и как-то ближе, чем когда он просто делал хорошие проекты.
Действо за вычетом скандала и задержки вышло достойное. «Мы не в «Комеди клаб», – сказали Мизин и Шабуров, так, будто сами засомневались, попав на решенную в красных тонах сцену (да, возразите мне, что красный – это цвет русского авангарда, а не интернационального «Комеди клаб» – допустим, но все это родом из СССР). Разве что заокеанский жанр стенд-ап комеди просто универсален, раз так хорошо дался даже лектору Гройсу, не говоря уже о звездах мировой арт-сцены вроде одного из братьев Чемпенов и перформансистки Марины Абрамович. И еще. Не удивился бы Василий Кандинский, услышав, что премию его имени вручили троим, сотворившим нечто фигуративное. Скорее он пожал бы плечами, узнав, что понятие новаторства в творчестве, сопряженное с его именем и взятое на знамя организаторами Kandinsky Prize, на излете 2008-го по-прежнему кровно и как-то патологически крепко связано с мумифицированными призраками прошлого.
