Елена Семенова
Фрагмент работы Андреаса Гурски. "Чикагская фондовая биржа". Посмотреть свысока на происходящее мы сможем еще не скоро.
Фото предоставлено МДФ
О кризисе говорят все. Корреспонденту «НГ-антракта» показалось, что у него уже должен был сложиться какой-то четкий визуальный образ. С целью выяснить, каков же он, мы обратились к нескольким наиболее активным художникам со следующими вопросами. С чем у вас ассоциируется мировой финансовый кризис? Как бы вы его изобразили? Как вы себя в нем ощущаете? Как он отразился на вашем творчестве? От чего вам пришлось отказаться в связи с ним?
Дмитрий Шагин
Прежде всего это какое-то новое состояние людей на планете. Все ждут чего-то, вот-вот что-нибудь произойдет. Это царство ожидания как бы ощущается в воздухе. Я сейчас хожу по Москве и это чувствую, слышу, как все на эту тему говорят. И в Питере тоже о кризисе говорят. Я для себя решил так: поскольку обещают, что не будет продуктов в магазинах и так далее, я начну заниматься огородничеством. Можно посадить картошку там, морковку. Что касается отражения в творчестве, то мы сейчас сделали специальную программу в нашем Музее творческого объединения «Митьки». Каждую субботу проводим своеобразную арт-терапию с названием «Митьковский антидепрессант». К нам приходят люди, которых сократили, уволили с работы. Говорят, что помогает. И вообще в такие тяжелые времена людям легче, когда они вместе, а не поодиночке. С трудностями нужно бороться сообща. По поводу отказа от чего-либо я вообще всегда жил очень скромно: в ресторан не ходил, сбережений в банке нет, занимался некоммерческими проектами. Поэтому мне легче и проще.
Семен Файбисович
Ну какие зрительные ассоциации? Большая ж┘а (смеется). А если подробнее, волосатая. Вы хотите, чтобы я какую-то картину нарисовал на эту тему? А вообще в кризисе я себя ощущаю со всех сторон плохо. Во-первых, потому, что часть сбережений, которые у меня недавно появились, сильно пострадала. И неизвестно, что будет с остальными. А во-вторых, хлопнулся арт-рынок. Собственно, всегда, когда начинается какая-то рецессия, он ложится плашмя. И дело не в том, что не покупают, а в том, что совсем другая ситуация возникла. Раньше тебе предлагали какие-то престижные выставки, потому что знали – если что-то вложат, то и отобьют все это – получат доход. А когда знают, что не получат, никому уже не интересно. Сейчас свернулись все проекты. Потом, может, развернутся – я не знаю. Но на данный момент схлопнулось все. А на моем творчестве кризис не отразился. Я, собственно, не так давно вернулся к живописи. У меня как раз весной была выставка «Come back» на Винзаводе, первая после большого перерыва. Ну уж раз я вернулся, то чего ж мне? Я продолжаю. Слава богу, у меня силы пока есть, возможности есть. В этом смысле никаких изменений, кроме несколько депрессивного психологического фона. В быту ни от чего не отказался. Ну у меня и запросы никогда не были какими-то такими очень размашистыми. Так что никакой разницы я не вижу.
Диана Мачулина
Кризис для меня ассоциируется с легализацией вранья больших мошенников. Например, дом на Велозаводской, 2, в котором у меня должна была быть квартира еще в 2004 году, до сих пор незакончен. Его не строят уже четыре года – он стоит и разрушается. Но теперь глава «СХолдинга» Алексей Шепель, строивший на деньги дольщиков другие дома все эти годы, разводит руками и ссылается на кризис. Я чувствую себя в кризисе безнадежно обманутой. Очень хочу работать, но у меня нет мастерской – и работать мне негде. Я и мои родители выплачиваем почти непосильный кредит. Если бы у меня уже была мастерская, было бы ради чего тянуть эту лямку. Я бы не работала по ночам в кухне у родителей. Им было бы свободно жить, а мне – работать. А так получается, что мы отдали свои деньги на процветание бедного миллиардера Шепеля, не получив ничего. По поводу влияния кризиса на творчество – один человек, знающий про мой быт, недавно заметил, что у меня много работ про тесноту, подавление общества человеком, социальную клаустрофобию. Как у Маяковского: «Кесарево кесарю – богу богово. А такому, как я, ткнуться куда? Где для меня уготовано логово?» Почти 100 лет назад написано, и до сих пор так: есть кесарево или богово, а человеческого ничего нет. Вот и мне деться некуда. Первое, от чего я отказалась по вине кризиса, – персональная выставка в Париже. Да, думаю, и от многих следующих придется. Буду бороться за свое творческое пространство. Последняя сделанная мной работа – агитационное оформление пикета обманутых вкладчиков. Реквизит и некоторых вкладчиков порвали омоновцы. Буду делать новое оформление: от другого творчества придется пока отказаться.
 Георгий Острецов. "Истерия", 2008 год. Иллюстрация предоставлена автором |
Георгий Острецов
Возникает очень много разных ассоциаций и образов на эту тему, но в принципе скорее всего это некий сложный фокус, порожденный большим финансовым заговором, предназначенным для того, чтобы уничтожить все мелкие корпорации. Мне кажется, это своеобразная акция глобализации фондового рынка и рынка в целом. То есть ситуация, когда капитализм автоматически переходит в социализм благодаря кризису. Вообще, на мой взгляд, грубо говоря, глобальный мир – это и есть мир социальный, социалистический. Что касается зрительных ассоциаций, то моя последняя работа как раз на эту тему.
Это картина, на которой показан образ смерти, скелета, который замахнулся на человечество, обнажая все его страсти. Все о нем говорят, все его боятся. Там девушки голые бегут в панике от руки смерти, занесенной над людьми. Это некий образ хаоса и паники. Я же сам себя в кризисе ощущаю прекрасно. Я получаю массу впечатлений для новых творческих работ, и пока их покупают все лучше и лучше. Не знаю. Пока реально я не столкнулся с кризисом нос к носу. Для меня это скорее новая форма существования, которая побуждает ее осмыслить и показать в творчестве. Мне кажется, для любого творческого человека кризис – это всегда некая точка для переосмысления и создания новых образов. В бытовом смысле стало несколько сложнее: труднее найти материалы, раскупают и мало завозят краски. Раньше все лежало, а сейчас многие профессиональные вещи пропали. Может быть, это частный случай, я не знаю. В принципе особо это не ощутимо.
Евгений Святский (AES+F)
Зрительных ассоциаций в плане художественных образов пока на ум не приходит. Мне кажется, кризис – это какой-то естественный процесс, который сопровождает качественные изменения в человеческой культуре, в том числе финансовой. И это хорошо. Это означает, что, после того как мировое сообщество выберется из кризиса, человечество обретет новый опыт и выйдет на другой уровень в осмыслении своей финансовой культуры. Как я сам себя ощущаю в этих обстоятельствах – пока сказать трудно. Не знаю, насколько сильно это нас задевает. Общеизвестна информация, что художественный рынок задет в смысле замедления всякого рода активностей. Все выжидают. В общем, есть некоторая неопределенность. На моем творчестве кризис не отразился. Мы как работали, так и работаем над новыми проектами. Это лучшее средство от депрессивных размышлений. Мы не куплетисты и не делаем произведений на злобу дня. Поэтому художественных образов, посвященных финансовому кризису, наготове нет. С другой стороны, у зрителя всегда есть свобода интерпретации, и, может быть, он узрит в наших работах что-нибудь на эту тему. А в бытовом плане – стали экономнее жить. Если говорить о московских ценах, они растут в отличие от Европы и Америки, где цены снижаются.
Петр Аксенов
Кризис у меня ассоциируется только с тем, что надо больше работать и меньше тратить и, как мне кажется, развивать себя культурно, а буржуазные амбиции оставить позади. Зрительно я представляю его как стадо, бегущее в разные стороны. Сам ощущаю себя в кризисе абсолютно нормально. В жизни человека есть время наслаждений, болезней, одиночества и потерь. Я за все готов благодарить Бога. А на моем творчестве он отразился так: слетел спонсор выставки в Риме, пришлось от нее оказаться. Остановлены пара объектов, которые я вел. Еще пришлось отказаться от проведения международных проектов по причине отсутствия спонсора, и я перестал летать бизнес-классом на дальние расстояния.
Владимир Дубосарский
Я думаю, что, как любой кризис, мировая финансовая катастрофа – это прекрасное время для того, чтобы что-то переосмыслить, пересмотреть, перестать жировать, расслабляться и начать жить по-другому. Это такая возможность, которая предоставляется нам сверху, – что-то изменить, пересмотреть старое и начать новые действия. Собственно, кризис для этого в экономике и существует. Можно переложить это на себя и сделать дела, которые ты давно хотел сделать и не сделал. Потому что есть много вещей, которые были связаны с той прекрасной, стабильной жизнью, которая закончилась. Они отпадают, так что можно больше заняться семьей, собой и т.д. Насчет творчества – кризис на нем не может отразиться, кризис может отразиться только на экономике. А потом мы же не знаем дна кризиса. Никто не знает, что это за кризис. Не хочу делать прогнозы. Все что угодно может быть, а может ничего и не быть. Как может отразиться кризис? Он на самом деле практически никого и не задел, кроме крупного бизнеса. Ну и кроме тех людей, которых уволили с работы. То есть он еще отразится потом. Поэтому посмотрим. По поводу зрительных образов: у меня младший сын сейчас фанат Человека-паука (фильм «Spiderman»), где всем миром завладевает некая черная субстанция. Вот и у меня возникает в связи с кризисом образ какой-то всемирной паутины. А что в бытовом плане? Мне пришлось заморозить строительство дома.
Вячеслав Мизин
Кризис ассоциируется с молодежными временами. Недавно дружок Жаба сказал: «Вот позавтракал КАК РАНЬШЕ – вермишель с жареным луком. Почти вкусно!..» По поводу того, как себя ощущаю, я ж говорю: КАК РАНЬШЕ┘ В августе 98-го за еду и выпивку рисовал на асфальте такую большую стрелку «Туалет там – 30 метров». Так мне полгорода помогало – и рисовать, и выпивать. Солидарность на безденежье, как на войне. Как отразился кризис на творчестве? Гораздо больше неги┘ Боюсь, что может появиться какое-нибудь хобби. Насчет отказа от чего-либо: в периоды расцвета «капитализма» от чего-то надо отказываться, например, от выпивки ради каких-то типа важных дел, а во времена так называемого кризиса выпивай, сколько влезет (дел-то нет!). Так что приходится не отказываться, а, наоборот, добавлять!
Сергей Бугаев (Африка)
Такие вещи, как кризис, уже много кто раскрывал в своем творчестве. Можно просто взять что-то из готовых образов. Вот, например, картина «Крик» норвежского художника Эдварда Мунка. Есть масса других картин. Но дело не в этом. Дело в том, что ситуация, которая сейчас сложилась – уникальна. Поэтому она дает гораздо больше поводов для размышлений и нивелировок сознания. Она касается глобального устройства на новом этапе. И, собственно говоря, то, что сейчас происходит, это всего-навсего проявление тех новых условий, которые будут иметь место в следующие годы. Это не то, что кризис кто-то сейчас возьмет и быстренько уладит. Это очень сложный процесс, который к искусству имеет непосредственное отношение, потому что оно, как всегда, оказывается на грани. Впервые в истории биологической эволюции человека и теплокровных незаметно для всех образовался новый виток так называемого техногенеза. Этногенез и техногенез – два колоссальных мощных процесса, которые объединились и дают новые плоды. На наших глазах заканчивается старая театральная постановка. Все актеры перестали быть актерами, появляются другие роли и новые действующие лица. В метафизическом смысле, возникающем в силу громадных космологических причин, отражающихся на Земле лишь как небольшое эхо. Кризис – это очень серьезная, глубоко продуманная акция, в которой нет ни грамма спонтанности и хаоса, которые ей приписываются. Это самое главное. Это не значит, что некие экономические принципы дали сбой. Пытаются приписать все каким-то ипотечным кредитованиям. На самом деле это крах старой глобальной политики, которая держалась на вековых взаимных представлениях. Последний раз серьезные изменения происходили после Второй мировой войны. В идеале для мировой ситуации мы, я имею в виду Россию, как всегда, должны за все это заплатить. Сейчас с испугу грохнется рубль┘ Может, я не о том говорю, кстати. Ты меня направляй просто. На моем творчестве кризис, к счастью, не отразился, потому что амплитуда колебаний таких явлений может доходить до 50 лет максимум. В искусстве мы стараемся учитывать более длительные амплитуды. То есть, например, за то время, как стояла какая-нибудь скала, из воды вышли простейшие, быстро пробежали динозавры, они исчезли, появились двуногие, все это прошло, а камень лежит все на том же замечательном месте, и память об этих событиях его беспокоит┘ Я опять сбился. В общем, любой кризис – это психосоматическая акция, направленная на сознание людей. Если все поверят в кризис, то он действительно состоится. Поэтому у нас в России ситуация такая: коллективное поле нужно накачивать энергией таких явлений, как Великая Победа и Выход из кризиса с огромными достижениями. Это единственный путь, который нам подходит. Что касается бытового влияния кризиса, вы поймите правильно, мы все люди, происходящие из советского подполья. Так называемая путинская биооттепель не ослабила население, тем более – нас, стойких бойцов невидимого фронта, на тему того, что все переменилось к лучшему, и так будет сохраняться очень долго, а скорее всего навсегда. Я думаю, что у нас большая часть страны не почувствовала ни улучшения, ни ухудшения. А зрительно кризис ассоциируется с невероятной красоты молодой девушкой, которая в финале превращается в Бабу-Ягу.
