Станислав Минин.
Выразительный взгляд с экрана - знак, что концерт начался...
Иллюстрация с сайта www.porcupinetree.com
Британская группа Porcupine Tree, выступившая 6 июля в Москве, – ансамбль культовый (т.е. широко известный в узких кругах) и, без преувеличения, выдающийся. На стезю интеллектуального рока в 90-е ступили десятки коллективов. Предложить нечто оригинальное, найти свое звучание смогли немногие. Не застаиваться при этом, искать дальше – и вовсе единицы. «Дикобразово дерево» – из их числа.
Москва встретила «дикобразов» лондонским дождем. Клуб «Б-1» был полон. Пришла в основном молодежь: PT – музыка для 20–30-летних. Курили, потягивали пивко, перешучивались, поглядывали на горку синтезаторов, барабаны, пустой экран за сценой. Ожидание затягивалось. Наконец в 20.45 экран ожил: девочка с обложки последнего альбома Porcupine Tree выразительно посмотрела на пришедших. Калейдоскопическая смена кадров – поехали! Fear of a Blank Planet – энергичный рок с неспокойной «прогрессивной» концовкой, рассыпчатыми клавишными вкраплениями. Затем – What Happens Now, то заставлявшая приплясывать, то шедшая на нас тяжелым мастодонтом, то пульсировавшая, как большое сердце.
Экран не «молчал». Подростки, впившиеся глазами в мониторы, глотающие таблетки, берущие в руки пистолеты, громящие и сжигающие все вокруг. Суета вечернего города, сумасшедшие светляки фар. Кричащая лысая башка с горящими глазами. Фото из семейных альбомов. Летающий глаз. Робот, сросшийся с компьютером.
Девочка с ай-подом режет фото подруги, а затем бредет по железнодорожным путям. Неумолимо надвигается поезд. Яркая вспышка света. Покачивающиеся мачты деревьев┘ И все это – как иллюстрация к тревожной, сложной и интенсивной музыке. «Дикобразы» атаковали сознание нещадно, обрушивая на мозг мегабайты информации.
В 90-е Porcupine Tree называли новыми Pink Floyd. В их нынешнем концертном облике нелегко разглядеть «флойдовские» черты. Звук стал тяжелым. Сказалась многолетняя продюсерская работа лидера PT Стивена Уилсона со шведскими «металлистами» из группы Opeth. «Дикобразы» ощетинились. Не всем старым вещам это пошло на пользу. Трогательная песня A Smart Kid о мальчике, ждущем инопланетян на вымершей планете, получилась резковатой. Вторая гитара, по-моему, оказалась некстати в ритмически сложной A Sound of Muzak. Да, да, именно muzak, а не music. Muzak – это музыка будущего, выхолощенная, продающаяся в серебряных таблетках. Этого опасается Стивен Уилсон, музыкальный трудоголик, которому одного проекта всегда было мало: с этими поиграет рок, с теми займется электроникой или психоделией┘
На концерте Уилсон извинялся: мол, времени у нас мало (всего-то 2 часа), не все услышат любимые песни. Многие в зале, кстати, ждали и не дождались композиции Russia on Ice. Есть мнение, что эта 13-минутная вещь каким-то образом касается нашей Родины, хотя на самом деле она об алкоголизме. Russia on Ice – это русская водка со льдом.
У выступления Porcupine Tree было, по меньшей мере, три «точки максимума». Первая – 17-минутная композиция Anesthetize с последнего альбома. Нас просто накрывало лавиной звука, нас ослепляли вспышками и выжимали как лимоны. Вторая «кульминация» – две старые вещи: Dark Matter и Hatesong. Барабанщик Гэвин Харрисон играл вдохновенно, сбивал ритм, терзал тарелки. Клавишник Рик Барбьери тоже оказался на высоте. Его игру кто-то охарактеризовал как «невесомую», и это меткое определение: от Барбьери не дождешься длинных сложных пассажей, он «обволакивает» звуком и расставляет акценты там, где это необходимо. Наконец, третий «максимум» – эмоциональная Way out of here, про ту самую девочку с ай-подом.
В этом потоке немного затерялись несколько песен с альбома In Absentia 2002 года. Мне довелось приобрести его на аудиокассете в год выхода. Вся прелесть в том, что на пленке между композициями с In Absentia нет пауз – стилистически разные вещи перетекают одна в другую, образуя удивительную секвенцию. На компакт-диске этого нет. А, разогнанные по углам концертным сет-листом, такие песни, как Trains или Blackest Eyes, несколько утратили свой шарм.
Группа дважды выходила на бис. Концерт увенчала композиция Halo. В переводе это означает «нимб» (а не ритуальное телефонное приветствие, как могло бы показаться). «Бог – это свобода, Бог – это правда┘ Бог дарует смысл, Бог дарует боль», – звучал речитатив Уилсона. «Бог в мобильнике, Бог – в сети», – продолжали «дикобразы». Они прощались с москвичами. Двигаясь в сторону гардероба, я обратил внимание на двух высоких молодых людей. Длинноволосых и бородатых. Оба были┘ в рясах. И у одного из них точно был мобильник┘
