Николай Усков
«-Да, поздравляю вас: оборок более не носят.
– Как не носят?
– На место их фестончики.
– Ах, это нехорошо, фестончики!
– Фестончики, все фестончики: пелеринка из фестончиков, на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков, внизу фестончики, везде фестончики.
– Нехорошо, Софья Ивановна, если все фестончики.
– Мило, Анна Григорьевна, до невероятности».
Николай Васильевич Гоголь едва ли мог себе представить, что через 150 лет смена оборок на фестончики приведет к существенно большим общественным потрясением, чем ссора между дамой просто приятной и дамой приятной во всех отношениях.
Как и все у нас, гламур в России – больше, чем гламур. А смерть его – больше, чем смерть. Смена вех, жизненных идеологий, экзистенциональный кризис, тектонический сдвиг сознания.
Русское общество путинской эпохи впервые ощутило вкус денег. Это вкус ледяного шампанского Cristall, жирных устриц и бесподобного камчатского краба. Путинский гламур – это аромат телячьей кожи в салоне Bentley, мягкость мехов и сияние бриллиантов. Были яхты и были виллы, были клубы всю ночь и была свежая клубника на завтрак в «Пушкине». Для тех, кто попроще, вкус денег славного восьмилетия – калифорнийские роллы, евроремонт, спутниковая тарелка, IKEA, Toyota и пятизвездочный отель в Таиланде. Гламур vs. Гламур light. Или большой гламур vs. «гламурненько». Пэрис Хилтон vs. Ксения Собчак. Русское общество нулевых было молодо и ненасытно, не важно, пили вы Cristall или Pinot Grigio. Вы покупали, строились, ремонтировали, брали кредит, скользили по списку Forbes глазами или миллионами.
Но внезапно что-то щелкнуло в самом сердце русской жизни, словно мотор ее не выдержал безумной гонки за успехом и его атрибутами. Лозунг удвоения ВВП, который в переводе на человеческий означал банальное «обогащайтесь!», сменился «самодержавием, православием, доходностью». Это был компромисс. Люди по инерции еще продолжали думать о карьерном росте, инвестициях и новых горизонтах, но как-то без прежнего энтузиазма. По телевизору и в журналах заговорили о даун-шифтинге, о том, что богатые тоже плачут, в моду вошли благотворительность, паломничества к Далай-ламе и куличи. Слегка повзрослевшие новые русские деньги захотели выглядеть как старые, то есть иметь не только Bentley или посудомоечную машину Bosh, но также принципы, устои и веру в идеалы. Так случается, когда времена вертикальной мобильности уходят в прошлое, общественный организм начинает твердеть и стареть. В обществе складывается иерархия, и одних личных усилий и авантюризма недостаточно, чтобы вскарабкаться наверх.
Как сказал экс-президент страны: «Я самый богатый человек не только Европы, но и мира. Я собираю эмоции». Равнение на Путина, дамы и господа. На смену гламуру пришла новая скромность – она же новая искренность. Добро пожаловать в страну «самодержавия, православия, эмоций». Индикатором подлинного успеха становится не потребление, а вкус, гармония и количество свободного времени, которое вы способны потратить только на себя. Ибо куда стремиться? Разве что к Богу.
