Игра в отравленное яблоко

Один из последних фильмов Вуди Аллена, снятый в 2005 году, называется «Матч-пойнт». Это теннисный термин. Тот, кто смотрел фильм, должно быть, помнит его кульминацию. Главный герой (несостоявшийся профессиональный теннисист) задумывает застрелить свою любовницу. Чтобы сбить со следа полицию, «новый Раскольников» грабит и убивает ее соседку-старушку. В свою подругу он стреляет как бы заодно, устраняя свидетеля. Впоследствии герой избавляется от улик – швыряет награбленное в Темзу. И не замечает, как золотое кольцо ударяется о перила и падает, но не в воду, а на тротуар. Остается на «этой стороне». И режиссер демонстрирует аналогию: кольцо – теннисный мяч, коснувшийся верхнего края сетки. Куда он упадет? На поле соперника – твоя взяла. На твое поле – ты проиграл┘

«Матч-пойнт» – сложный «кинотекст». Вуди Аллен не собирался снимать фильм о теннисе, он хотел использовать игру как метафору, иносказание, призванное объяснить нетривиальную жизненную ситуацию. Но получился еще и обратный эффект. Коллизия героя-злодея проиллюстрировала содержание теннисной игры. Глубинное содержание, едва ли постижимое с трибуны стадиона или с удобного дивана у телевизора.

«Вот за то тебе, лови!»

Все игры в мяч делятся на два типа. Мяч может символизировать удачу. В этом случае задача команды – удерживать его и не отдавать сопернику до тех пор, пока «ресурс удачи» не будет реализован, футболист не поразит ворота, баскетболист не попадет в корзину, а регбист не пересечет заветную линию и не положит похожий на узбекскую дыню снаряд на траву. Есть и другие игры с мячом. В них от мяча желательно избавляться, да поскорее. Причем не просто избавляться, а передавать сопернику как опасный дар и не рассчитывать на отдачу. Теннис – именно такая игра. Мяч в ней – символ скверны, порчи, несчастья и тотальной неудачи.

Историки полагают, что теннис появился в Европе в XI–XII веках. Игру под названием La Soul изобрели французские монахи. Отскакивавший от монастырской стены мяч они отбивали ладонями и палками. Начиная игру, монах кричал: «Tenez!», что означало «держи». Так и появилось слово «теннис». «Держи», «лови» – императивы с подковыркой. Они означают навязывание, силовое введение предмета в поле собеседника. «Вот за то тебе, лови!» – кричит колдунья царевне и швыряет ей отравленное яблоко. Теннисный мяч – это и есть отравленное яблоко. Игроки на корте передают его друг другу.

Для человека, не увлекающегося теннисом, какой-нибудь поединок Звонаревой и Хантуковой или Надаля и Давыденко в программе спортивного телеканала – предмет для беспокойства. Потому что время теннисного матча не нормировано. Игроки могут «выяснить отношения» за час, а могут и за два с половиной. Для игр, в которых мяч – символ скверны, это естественно. Очищение от скверны – долгий и трудоемкий процесс. Вспомним диалог из романа «Имя розы»: «Что для вас самое страшное в очищении?» – «Поспешность». Монахи, игравшие в «прототеннис» в монастырских дворах, знали в этом толк.

Теннисный мяч упоминается в средневековой рождественской мистерии «Пьеса второго пастуха». Три пастуха навещают Марию и новорожденного Иисуса в стойле. Один из них, по имени Доу, сокрушается: «Сердце мое кровоточит, когда я вижу Тебя в такой бедности, без единого пенни. Протяни ручку, я принес Тебе мяч, возьми его, сыграй в теннис». Бедность, неудача и игра в теннис оказываются в одном смысловом поле, и это не случайно. Отбивая мяч, человек устраняет неудачу.

У тренировочной теннисной стенки невозможно выиграть. «Биться о стену» – это о ней. Мяч можно отбивать до тех пор, пока он куда-нибудь не улетит или пока сам не совершишь ошибку. Стенка учит правильно обращаться с мячом. А именно – гнать его от себя. Мяч должен вызывать испуг и отвращение.

Возвращаясь к фильму Вуди Аллена. Примечательно, что слово «court» в английском языке обозначает не только площадку для игры в теннис, но еще и суд. Суд – это, конечно, поле соревнования, на котором кишмя кишит скверна. Улики, изобличающие преступника, – это скверна. Избавляясь от улик, герой «Матч-пойнта» пытается очиститься. Не в моральном плане, а в чисто соревновательном. И от того, куда упадет кольцо – в реку или на тротуар, зависит, удастся ему это сделать или нет.

В теннисе матч-пойнт – вовсе не ситуация «пан или пропал», «все или ничего». Это ситуация, когда от победы (а не от поражения) игрока отделяет один ловкий удар. Это положение, в котором одному из игроков до полного и окончательного «очищения» остается один шаг. Если удастся его сделать – от мяча игрок освобождается навсегда (читай – до следующего матча), а его соперник навсегда с ним остается. Матч-пойнт – это симптом полного выздоровления.

Рука дающая, она же карающая

Для того чтобы победить в теннисном матче, мяч недостаточно просто отбивать. Его нужно отбивать так, чтобы он оказался в поле соперника. Мяч символизирует негативное качество, а качество не может просто витать в воздухе, не будучи приложенным к чему-либо или кому-либо. Скверна не существует сама по себе, ее нужно кому-то передать – при помощи ракетки.

Само слово «ракетка» происходит от арабского «рахат», что означает «ладонь». Средневековым монахам было куда удобнее отбивать мяч ладонью, нежели палкой. Лишнее было отсеяно, полезное стали «доводить до ума» посредством техники. Сначала появилась кожаная перчатка, затем к ней приделали рукоять, затем перчатку заменили жилами и деревянным обручем.

В XVI–XVIII веках французская знать играла в мяч деревянными ракетками. При этом саму игру называли Jeu de paumme, «игрой ладони». Ракетка стала заменой ладони, ее символом.

Ракетка в теннисе – с одной стороны, «рука дающая», ладонь, на которой лежит опасный дар. С другой стороны, это ладонь, отталкивающая подношение. По мере технологического прогресса мяч в теннисе «предлагался» сопернику все настойчивее. Средняя скорость подачи Марии Шараповой – 180 км/ч. После подачи Роже Федерера мяч летит со скоростью от 200 км/ч. Отказаться от такого «предложения» невозможно. Однако игроки отказываются. На недавнем Открытом чемпионате Австралии Федерер, например, уступил в полуфинале сербу Новаку Джоковичу.

Технология разоблачает теннис. Передача дара становится агрессивной не только по сути, но и по форме. В теннисе подачу навылет называют «эйсом» (ace). Этимология этого слова очень интересна. Слово «ace» происходит от старофранцузского «as», означавшего грань с одной точкой на игральной кости. Грань с одной точкой – символ невезения. В слове «ace» было сложно найти позитивный оттенок, пока в XVIII веке карточные игры не достигли пика популярности. В картах «ace» – это туз, главная карта. Но опять же для того, у кого есть туз, это большая удача. А для того, кому туза предъявляют, – большое невезение. Подача навылет – это предъявление туза.

Взаимоотношения, описанные классической формулой дарения – do ut des («даю, чтобы ты дал»), в теннисе переворачиваются с ног на голову. «Всучиваю», «заставляю взять», «даю, чтобы ты ни в коем случае не отдавал обратно» – вот теннисные формулы. Дарить подарки – стратегия, рассчитанная на закрепление связей, коммуникацию. Дар – знак встречи, общения. Теннисный дар убивает коммуникацию на корню. Задача теннисиста – «договорить» как можно быстрее и больше не возвращаться к разговору, «поссориться».

Теннис появился во Франции. Он зародился в низах и лишь впоследствии стал частью элитарной культуры (кстати, теннис и сегодня претендует на определенный аристократизм). Он – детище «бесцеремонного мира, в котором либо ты надуваешь другого, либо он надувает тебя», по меткому определению антрополога Роберта Дарнтона. Сегодня на корте эту общественную систему наглядно воспроизводят миллионеры в белых спортивных одеждах. Впрочем, и из жизни практика «нагадить соседу» никуда не ушла. У соседа корова сдохла – мелочь, а приятно. Чужая неудача – лучший фон для собственных побед.

Чем завершается любой теннисный поединок? Спортсмены выходят к сетке и обмениваются рукопожатием. Не важно – завершился ли матч со счетом 6:0, 6:1, 6:0 или соперники два часа истязали друг друга на жаре и каждый сет брали друг у друга на тай-брейке. Пожать руку означает продемонстрировать, что все происходившее на корте было не всерьез. Что игроки оскверняли друг друга «понарошку».

Communication breakdown

Итак, теннисный мяч – это ведьминское отравленное яблоко. Ракетка – ладонь, технологически трансформированная в руку-агрессора. Однако у современного тенниса есть еще один значимый атрибут, мимо которого не пройдешь при всем желании. Это сетка, натянутая посередине корта.

Футбольное поле и теннисный корт – две разные модели коммуникативного пространства. Футбол – непосредственное взаимодействие с Другим. Теннис – практика отгораживания от Другого, опосредования коммуникации за счет технологии (все той же ракетки). Теннисная сетка – это стена, из-за которой на тебя льются инвективы, автор которых не понимает тебя и не желает понимать. Сигналы, которые теннисист получает от Другого, предельно однообразны: это перелетающие через сетку и падающие на площадку мячи. Более того, если в нормальной коммуникационной ситуации автор сообщения кодирует информацию так, чтобы адресат смог ее прочитать, то в теннисе игрок, создатель «сообщения», вовсе не рассчитывает на понимание. Он пересылает сопернику нечитабельные шифровки. Теннис – это желание быть непонятым.

Пожалуй, теннисный матч может служить символом холодной войны». Длительное противостояние лозунгов, стереотипов, тотальное непонимание и краткий миг дипломатического рукопожатия. Примечательно, что с 1928 по 1988 год тенниса, спорта профессионалов, не было в программе Олимпийских игр. Действительной холодной войны миру, наверное, было достаточно.

Сетка разграничивает площадку на «мою» и «твою» территории. Практика отгораживания – своеобразный барометр в истории европейской культуры. Скандинавский хутор – социальный остров, вполне самодостаточный, хозяин которого подозрителен и за каждым плащом ожидает «руку наготове». На исландских альтингах могли бы играть в теннис – как исландцы не додумались до такой игры?! Европейская цивилизация развивалась, переливая из общего котла в тарелку privacy. Человек не сразу получил право на личную комнату и личную постель, не сразу застеснялся своих естественных потребностей и непотребств. Зато сегодня сложно назвать то, что человек не считает принадлежащим зоне privacy: вероисповедание, зарплату, половую жизнь, жилье, привычки, литературные и музыкальные пристрастия. Дай ему ружье – будет защищать свое privacy.

Теннис – безусловно, современная игра. Перед нами два индивидуума, обороняющие privacy и не приемлющие вторжения в него инородных тел. Тем более отравленных яблок.

В нашей стране пик популярности тенниса пришелся на 90-е годы. И не только потому, что на корт выходил Борис Николаевич Ельцин. Модель общества, которое пытались построить у нас в стране, была западной моделью, предполагающей повышенную чувствительность к индивидуальному, privacy. Общество откликнулось. Интересно, что особых достижений у наших теннисистов в 90-е не было. Евгений Кафельников выиграл «Ролан Гаррос» в 1995 году – вот, собственно, и все. Популярность игры не мотивировалась успехами российских звезд. Они пришли уже в новом столетии: первые строчки в рейтингах, победы на турнирах «Большого шлема», плеяды талантливых теннисистов и теннисисток – плоды теннисного бума 90-х.

Сегодня у нас дуют иные ветры. Кубок Дэвиса вдруг превратился в соревнование номер один, по значимости затмевающее и Уимблдонский турнир, и открытые чемпионаты Франции, США и Австралии, и даже «индивидуальный чемпионат мира» – серию «Мастерз». Игре, пестующей индивидуализм, приписали еще один смысл – личность должна представлять «комьюнити», нацию. Отказ приехать и играть за сборную чреват клеймом. И этот смысл становится преобладающим┘

О каком privacy тут можно говорить? Разве дело «комьюнити» передавать друг другу отравленное яблоко? Едок у него все-таки должен быть один. Как и колдунья-дарительница.

В прошлом номере «НГ-антракта» от 22.02.08 была допущена неточность. В материале «Поступательное обнажение» сказано, что журнал Playboy читают 5 млн. человек в 20 странах мира. На самом деле аудитория журнала насчитывает более 15 млн. человек и распространяется он в 24 странах. Приносим свои извинения.