"Вчера" никуда не уходит

Неделю назад Псой Короленко призывал «забыть битлов». Он наглядно расчленил песню Yesterday на отдельные высказывания, проанализировав каждое. Он положил лирического героя на кушетку психотерапевта. Yesterday для него – лебединая песня «романтической Европы».

Разумеется, смысл текста шире его замысла. Смысл формирует читатель, как желаемый, так и не очень. Но Пол Маккартни сочинял текст без адресата. На слух подбирал из родного английского языка слова, удачно ложившиеся на готовую хитовую мелодию. Западный музыкант относится к слову легко. Его культура – это культура саунда, драйва, мелодии, ритма, студии и звукорежиссера. На меняющийся мир она отвечает игрой выразительных средств.

Наш музыкант обречен самовыражаться в слове. Критерии оценки развлекательной музыки, будь то поп или рок, навязало нам поколение «поющих поэтов», изначально оказавшихся вне индустрии. Не способных на чисто музыкальное новаторство. Слушателя «за бугром» интересует, как сделана песня, как она сыграна и спета. Нашего слушателя интересует, о чем эта песня.

Псой полагает, что Yesterday закрыла тему «романтической Европы». Отменила «прекрасное вчера», оставив европейцу лишь «сегодня» и «завтра». Старушка-Европа об этом, правда, не знала и не знает до сих пор. «Трава была зеленее, свет был ярче», – это Pink Floyd, 1994 год. По сути, прощальная песня великого ансамбля – ода «вчерашнему дню». Причем умышленная, а не игра в слова и рифмы в духе Маккартни.

Тему «романтической Европы» нельзя закрыть. «Манерки-ритуальчики», о которых с пренебрежением пишет Псой, – нормальный бытовой консерватизм, привычка, попытка обозначить свое «я» в сверхизменчивом мире. «Романтизм» – это донкихотство, попытка конструирования удобных, понятных миров. Попытка не замечать раздражители. Человеческая психика медленно адаптируется к переменам, она нет-нет, да цепляется за понятное «вчера». Кто-то до сих пор собирает виниловые пластинки и считает, что «вчерашняя» молодежь лучше «сегодняшней».

«Двигаться дальше, не застревать – интернациональная ценность», – считает Короленко, хотя это вовсе не так. Интернациональны, универсальны как раз «культурные тормоза». Традиционные культуры вовсе живут с постоянной оглядкой назад, морщатся, почуяв любые новации, грезят «золотым веком», «временем оно», все меряют меркой идеального «вчера». Тормозит и западная, «прогрессивная» цивилизация. Потому что цивилизация – не только нормы и ценности, но и живые люди. А человек слаб┘

«Конструктивная память», о которой говорит Псой, – это память робота или животного, но вовсе не человека. Человеческая память структурирует опыт, но не делит его на «нужный» и «ненужный». Память – не соковыжималка. Уже осмысленное не может быть ненужным. Человек бредет по миру с целым мешком воспоминаний. Забвение – не движение вперед. Двигаться вперед можно, лишь интегрируя пережитое, а не выколупывая из него изюмины, как из кекса.

Недавно в кино я смотрел новый американский мюзикл «Через вселенную». Сделанный вполне в духе «вчерашних» мюзиклов. Два часа, пара десятков песен «Битлз», по-прежнему свежих, пусть и написанных давным-давно. «Новое время – новые песни. Мы пишем их сами», – говорит Псой Короленко. Мы-то, может, и пишем. Только кто нас слушает?