«В шахте, в забое молимся спокойно»

Фото со страницы Махмуда Магомедова в социальной сети

С северо‑западной оконечности Воркуты идет автодорога к уже мертвому шахтерскому поселку Промышленный. На улице Комарова среди давно не видевших ремонта жилых домов, чахлой травы и мрачного вида дворов не так давно началось строительство Исламского культурного центра – первой в городе мечети. О жизни мусульман в одном из самых депрессивных городов Крайнего Севера России обозревателю «НГР» Артуру ПРИЙМАКУ рассказал председатель Воркутинской городской организации мусульман, имам‑хатыб Махмуд МАГОМЕДОВ.

– Махмуд‑хазрат, как сейчас обстоят дела со строительством первой в Воркуте мечети? Ведь стройка затягивается аж с 2006 года.

– В городе, где, по самым оптимистическим расчетам, проживают 40 тысяч человек, есть два больших православных храма. В 2016 году патриарх Кирилл освятил возле городского парка закладной камень под будущий кафедральный собор. Я сигнализировал по инстанциям насчет того, что раз маленькому городу нужно так много храмов, почему власти не помогут мусульманам построить хотя бы одну мечеть? Мне ответили уклончиво: хотите – стройте, мы не вмешиваемся, но и не помогаем. Я говорю: «Хорошо, но тогда хоть строительной техникой помогите». Отвечают: «Нет, и техникой не поможем». Технику зато выделили под возведение в центре города на улице Гагарина православного храма в честь великомученицы Варвары. Изначально на этом месте планировался мемориал в память о шахтерах, погибших в 2016 году во время страшной аварии на шахте «Северная». Мемориал для людей всех религий. Там должны были высадить Шахтерскую аллею, установить православную часовню, небольшую памятную стелу. В граните хотели выбить имена погибших шахтеров с указанием шахт, где они работали, и годов, когда они погибли. Воркута – шахтерский город, люди гибнут в забое едва ли не каждый год. Христиане, мусульмане, иудеи, буддисты, атеисты могли бы там почтить память горняков. А в этом году узнаем: там будет только православный храм – и все.

– Пока нет мечети, как обстоит дело с организацией богослужений, обучением арабскому языку, Корану?

– На улице Суворова в помещении бывшего строительного управления находится наше помещение. Там каждый день пять раз совершаем намаз. Бывает, что в наш маленький молельный зал на праздники набивается до полутора тысяч человек. Много занимаемся с детьми: преподаем арабский язык, Коран, основы ислама, исламскую этику, культуру. Еще одна задача имама – работать с прихожанами, попавшими в трудную жизненную ситуацию, и с их семьями. Часто бывает, что шахтер травмировался на работе. В пятницу после намаза мы идем к больному домой. Покупаем торт, пирожные, чтобы чаю попить. Общаемся, смотрим, каково его физическое и духовное состояние, утешаем, если ему плохо. У кого‑то умирает близкий – мы рядом. Читаем над покойным Коран, обмываем его, морально поддерживаем близких покойного, если нужно, финансово помогаем. Это по исламу так положено, это у нас в крови.

– Возникают ли сложности с совершением намазов, ведь сейчас законодательство весьма строго к религиозным обрядам вне культовых зданий?

– Сложностей с совершением намаза вне молельного зала не возникало никогда. Шахтеры‑мусульмане на шахтах молятся спокойно. Все к ним относятся с пониманием. Они добропорядочные люди, передовики производства, среди них есть кавалеры ордена Шахтерской Славы, начальники участков. Они показывают себя настоящими мусульманами, честными и чистыми душой воркутинцами, которые любят свой город.

– Как вообще появились в заполярном городе мусульмане?

– Кто как. Когда я приехал сюда в 1986 году, здесь уже в шахтах, школах, больницах работали татары, дагестанцы, азербайджанцы, представители других мусульманских народов. У нас в советском Дагестане ребята ездили на Север за длинным рублем. В наших горах принято, чтобы молодой парень приводил невесту в свой лично выстроенный и обставленный дом, где во дворе стояла бы машина, на которую он заработал сам. Многие вербовались «на севера», с заработанными деньгами возвращались в республику, обустраивались, потом женились. А некоторые, как я, так и осели на Крайнем Севере. Жить в Воркуте раньше было хорошо, престижно. Интенсивно строящийся красивый город – жемчужина Заполярья, достойные зарплаты, льготный северный стаж, длительные отпуска. Главное – в Воркуте открытые, прямодушные люди, которым совесть не позволит сделать подлость. В Дагестане таких людей всегда ценили. 90% из них работают в шахте, в забое. Остальные – в магазинах, на стройке, водят автобусы.

– Как вы попали в Воркуту и стали имамом?

– Меня в 1983 году призвали в армию. Служил в ВВС. В те времена была практика: шахты брали на себя шефство над молодыми солдатами, которым после демобилизации предстоял выбор, какому делу себя посвятить. Шахтеры из Воркуты однажды приехали к нам в часть, стали агитировать… Через месяц после демобилизации я уже был в Воркуте. Работал сварщиком на комбинате «Печоршахтострой», потом выучился на геолога. А имамом стал так. В 2001 году в Воркуте было первое собрание местной общины мусульман. Пришел и я, сижу тихо. Поставили вопрос, что воркутинцам нужен имам. Так вышло, что ни у кого из собравшихся не было подходящих для этой должности знаний по исламу. А у меня как раз оба деда были в Дагестане алимами (мусульманскими законоведами. – «НГР»), мой отец служил имамом. Еще ребенком я знал арабский алфавит, умел читать Коран, совершать намаз. Меня выбрали имамом и председателем городской организации мусульман. 11 марта 2002 года наша религиозная организация была внесена в реестр Министерства юстиции.

– В преуспевающей Ухте, городе нефтяников, среди мусульман сильны ваххабитские настроения. Как обстоят дела с ваххабизмом в Воркуте – городе с депрессивным социально‑экономическим состоянием?

– Надо объяснять незнающим людям, что такое ислам, какие в нем есть направления. Надо донести слово настоящего ислама до зрелого человека в нужный для этого человека момент. Если ты этот момент упустишь, его не упустит вербовщик террористической организации. Мы в Воркуте постоянно общаемся на эти темы. Я поднимаю тему противодействия терроризму в проповедях и лекциях после намаза. Рассказываю о ваххабизме, экстремизме, терроризме людям, чтобы им никто не мог запудрить мозги. Приходит в мечеть новый человек, и мы сразу спрашиваем у него: кто ты, брат, откуда, чем занимаешься, какого направления в исламе придерживаешься?.. Если видим, что с ним что‑то не так, мы с ним работаем. Хвала Аллаху, в Воркуте много грамотных ребят, которые окончили мусульманские институты, медресе. У нас ваххабитов нет и, иншалла, не будет.

– В состав какого муфтията входит ваша община? Воркута – город удаленный, насколько вообще возможна координация мусульманских общин, разбросанных на огромных труднодоступных северных территориях?

– В 2002 году мы зарегистрировались при Духовном управлении мусульман европейской части России, которое входит в состав Совета муфтиев России. С 2014 года мы в составе Духовного управления мусульман Российской Федерации, ДУМ РФ. Наш муфтий остался тот же, шейх Равиль Гайнутдин. Но ни он, ни его заместитель Дамир Мухетдинов ни разу не уделили внимания Воркуте, не посетили нашего города. Мы сами выкручиваемся, своими силами. В состав ДУМ РФ входит ДУМ Республики Коми с центром в Усинске. С главой этого муфтията Валиахметом Гаязовым у нас постоянная связь.

– Воркута, по данным Росстата, один из самых вымирающих городов в России. У большинства горожан чемоданное настроение. Как считаете, есть ли у города будущее?

– Город сейчас не тот, что раньше, это правда. У нас из 12 шахт осталось четыре, школы и садики закрываются, люди бегут на «материк». Вместо плавательного бассейна, где воспитывали чемпионов, – торговый центр. Прекрасную техническую библиотеку в центре города закрыли, а книги вывезли в какой‑то сырой подвал в поселке Воргашор, где они и пропали. Но Воркута никогда не любила слабаков и нытиков. Я считаю, что у города есть будущее. Если бы здесь не было никаких перспектив, от города бы давно ничего не осталось. Стоит пройтись по ее улицам – сколько молодых ребят, мам с колясками! Старшее поколение – да, они свои лучшие годы отдали городу, им остаток дней хочется прожить в более теплых краях, хорошо и с комфортом. А молодые хотят жить, работать, что‑то создавать именно в Воркуте.

– Может, будущее города как раз связано с приезжими, исповедующими ислам?

– Я допускаю это. Мусульмане, особенно молодые, – это активные люди без вредных привычек, общественники, спортсмены. На сегодняшний день в Воркуте 20–25% жителей – приезжие мусульмане. К нам активно приезжают киргизы. Многие из них раньше были воркутинцами, потом уехали на родину в Киргизию, устроились там горняками. Потом у них шахты стали закрываться. Вернулись, привезли своих родных и друзей. К нам также едут татары, башкиры, дагестанцы. Когда активно приезжают, а не только уезжают, – это уже позитивная динамика для города.