Пятый пунктик «Юмориста»

В застойные времена пророком и исповедником служил инженер человеческих душ, и с этой функцией неплохо справлялся еврей-хохмач. Кадр из фильма

Вышедшая на экраны кинокартина Михаила Идова «Юморист» – о евреях. Если вынести за скобки фильмы о Холокосте, то «Юморист», кажется, второй после «Искателей счастья» (1936), в котором натурой для киносъемки становится жизнь советских евреев.

Действие происходит в 1984 году, накануне краха коммунистической идеологии, накануне поиска новых, вернее хорошо забытых старых, «духовных скреп». Герой картины далек от религии. Он сам – культовая фигура и «духовная скрепа» современного ему общества. На закате застойной эпохи юмористу, как пророку, внимают, по словам поэта, «врачи, артисты и артистки… писатели на даче… геологи и атомщики даже». Не религия была ориентиром духовных исканий большинства образованных советских людей, «хохма» означала для них не «мудрость» на иврите, а свежую остроту про «пятилетку похорон» или еврея-космонавта, захватившего в полет диплом и загранпаспорт.

Божья искра, которой не обделен герой фильма, не самым достойным образом выплескивается и на сцене, и в жизни: остроты ниже пояса, «изделие № 2», коньяк… Как писал другой поэт: «Меж детей ничтожных мира, быть может, всех ничтожней он». Но есть в картине эпизоды, неожиданно протягивающие трансцендентную ниточку от еврея-эстрадника из «ничтожного мира» в мир «божественного глагола».

Завязка и развязка фильма, как история еврейского карнавального праздника Пурим, начинается и заканчивается на царском пиру – на дачах у начальства. При этом, как в пуримской истории, Всевышний не упоминается, но напоминает о себе. Когда в начале фильма герой шутит про отсутствие крайней плоти, он ведь упоминает не только о том, что ниже пояса, но и о союзе с Тем, Кто выше небес. А когда ближе к финалу на пиршественный стол подают поросенка и наш герой морщится, его нееврейский друг замечает: «Кашрут? Уважаю!» Впрочем, после остроумного тоста наш герой от неположенной ему пищи не воздерживается, а ведь окружающий мир ждет от еврея соответствия высоким нормам завета с Творцом. Но еврей советского периода в лучшем случае – сам творец, хоть и с маленькой буквы.

Есть в фильме эпизод, когда с культовым юмористом разговаривает с орбиты попавший в аварийную ситуацию космонавт. Он обрывает чтение заезженной юморески вопросом: «Вы ведь еврей? Вы верите в еврейского Бога? О чем бы вы попросили Его?» Наверное, сегодня на связь с терпящим бедствие космическим кораблем вышел бы служитель одной из традиционных религий. Но тогда посланником Небес, пророком, исповедником служил инженер человеческих душ, и с этой функцией неплохо справлялся еврей-хохмач.

Впрочем, шуты издревле были частью культуры, и не обязательно это были евреи. Русская культура – не исключение, всегда нужен тот, кто бы «дерзнул в забавном русском слоге… в сердечной простоте беседовать о Боге и истину царям с улыбкой говорить». В фильме «Андрей Рублев» есть персонаж – скоморох, которого секут за какую-то неудачную шутку. Играет скомороха еврей – Ролан Быков.

Согласно Фрейду, остроумие рождается, когда сознание пытается выразить те мысли, которые общество подавляет или запрещает. Обычно это мысли о сексе и о политике, выражение подсознательных инстинктов размножения либо разрушения, любви либо ненависти. Но помимо эроса и танатоса смеховая культура стоит еще на одном ките – на еврее. Стоит произнести «еврей» – уже смешно. Как так? Об этом хорошо сказал Томас Манн устами персонажа повести «Лотта в Веймаре» Иоганна Вольфганга фон Гете: «Трудно определить чувства природного немца, который слышит, как назойливый еврей-коробейник, грубо вытолканный слугою, восклицает: «Холоп предал меня мукам и позору». Тот заурядный обыватель ведь даже не имеет в своем распоряжении столь сильных, высоких, из глуби веков дошедших слов, тогда как этот, дитя Ветхого Завета, все еще непосредственно связанный с его патетической сферой, в трагикомическом житейском случае недолго думая пускает в ход сии великолепные вокабулы».

С момента придуманных Михаилом Идовым событий прошло более трети века. Сегодня еврей для окружающих – уже не носатый кучерявый очкарик, а некто в шляпе, с бородой и пейсами. Но вопрос о еврейском Боге интересует людей по-прежнему. Даже в Кремле. Дают ли борода и шляпа дар «глаголом жечь сердца людей» – вопрос интересный. И, возможно, сюжет для небольшого фильма.