Чем полезно многоженство

Мормонов изгоняли из насиженных мест из-за полигамии, но и не только по этой причине. К.К.А. Кристенсен. Изгнание святых из округа Джексон, Миссури. XIX век. Музей искусств при Университете Бригама Янга, Прово, Юта, США

В 1841 году основатель Церкви Иисуса Христа святых последних дней Джозеф Смит собственным примером дал начало многоженству среди мормонов. В 1890 году новый глава Церкви Уилфорд Вудрафф издал манифест, положивший конец полигамии в мормонской религии. В 2016 году профессор Гарварда Лорел Тэтчер Ульрих пытается разобраться, как выглядела обыденная жизнь в семьях многоженцев. Ее книга «Дом, полный женщин. Многоженство и права женщин в раннем мормонизме 1835–1890» (A House Full of Females: Plural Marriage and Women's Rights in Early Mormonism, 1835–1870) основана на множестве документов, на дневниках и письмах самих женщин и мужчин, на заметках с мормонских собраний и мероприятий.

Ульрих приходит к весьма парадоксальному выводу: многоженство одновременно подчиняло женщин и давало им возможности, недоступные для других в тогдашней Америке. Ход мысли автора таков. Многоженство осложняло жизнь, и так полную невзгод и испытаний. Люди, которые имеют дело с трудностями, развивают в себе приспособляемость и определенные способности. Многоженство также укрепляло женскую общность, учило сотрудничать в работе, в уходе за детьми, в общей религиозной вере, разделять заботы по уходу во время родов и болезни. В некотором смысле все это укрепляло взаимные обязательства, которые во многом уже имелись в их жизни.

Мормонских женщин менее всего можно назвать бессловесными, считает Ульрих. В мормонской религии, как и во всех американских религиозных общинах, брак считался предметом согласия сторон. В полигамной семье первая жена должна была дать согласие на новый брак и участвовала в брачной церемонии. В книге есть интересный документ, когда вдовец ухаживал за женщиной и та дала согласие на брак лишь при условии, что он возьмет в жены и ее сестру тоже. Для сегодняшнего читателя это дико, но, вероятно, желание не разлучаться с любимой сестрой было для той женщины естественным.

Книга позволяет увидеть американскую историю и американскую жизнь с совершенно неожиданной точки зрения. Среди причин, толкавших американских женщин в полигамные мормонские общины, был страшный алкоголизм, мутной волной захлестнувший Америку. Алкоголизм сопровождался бытовой неустроенностью, семейным насилием, безденежьем и многими другими проблемами. Мормонские общины, запрещавшие алкоголь, в этом мраке могли показаться островками света и благополучия. Мормонская Церковь охотно принимала женщин, бежавших от мужей-алкоголиков и домашнего насилия. Церковная ортодоксия осуждала тех, кто пытался опорочить таких женщин.

В американской истории мормоны рассматриваются как пионеры-первопроходцы Дикого Запада в духе американской мифологии о первопоселенцах, искавших религиозной свободы. Идея вольницы Дикого Запада – в основном миф, поддержанный всей мощью «фабрики грез» Голливуда. Если мормоны и были пионерами, то поневоле. Если говорить в современных терминах, то они куда больше мигранты, беженцы, искавшие убежища от вражды соседей. Причину вражды принято видеть как раз в многоженстве. Однако жизнь, как правило, сложнее любых схем. При преследованиях многоженство мормонов далеко не всегда было главной проблемой. Если в Иллинойсе мормонские погромы разразились как раз из-за ухода женщин к мормонам, то во время преследований в Миссури, где мормонов изгоняли из своих домов, полигамия не играла большой роли.

Дело в том, что американцы не очень любят сплоченные коллективы, которые  держатся вместе, голосуют вместе. Процент мормонов в Америке был невелик, но в маленьких поселениях американской глубинки они составляли значительную часть населения и имели большой экономический вес. Еще сильнее ксенофобия проявляется к таким группам, где процветает сотрудничество в экономическом плане. В них подозревают коллективизм, враждебный американскому духу индивидуализма. Это справедливо и по отношению к мормонам в XIX веке, и по отношению к анархистам и евреям в начале XX века, и по отношению к мусульманам сегодня.

Мормонская полигамия совпала по времени с расцветом суфражизма – предвестника современного феминизма. Это интереснейшая глава борьбы за гражданские права в Америке. Многие видные суфражистки критически относились не только к полигамии, но и к институту семьи вообще. Ведущие лидеры суфражизма Элизабет Кэди Стэнтон и Сьюзен Энтони поддерживали борьбу женщин в Юте и считали полигамию и обычный брак одинаково отвратительными системами угнетения женщин. Суфражизм видел освобождение женщины прежде всего в праве на труд и заработок. Мормонские женщины сплошь и рядом уже обладали такими правами и вовсе не спешили отказываться от полигамии. В 1870 году, в разгар суфражизма, женщины провели несколько крупных митингов в защиту полигамии. Одна из участниц назвала это борьбой за свободу выбирать себе мужей.

Статус замужней женщины в США, выражаясь юридическим языком того времени, определялся как «гражданская смерть». Женщина не могла распоряжаться своими деньгами и имуществом, не могла обращаться в суд – лишь с согласия супруга или отца. Законы о разводе в Америке в XIX веке были уже не столь строгими, но все равно требовалось доказать факт cупружеской измены. Домашнее насилие и вовсе получило юридическое порицание в американской судебной практике довольно поздно.

В мормонской Юте разводы были довольно свободными. И что еще важнее, разведенная женщина не несла такой социальной «стигмы», как в других местах Америки. Разумеется, отношения могли быть разными, но тот факт, что во главе мормонской Церкви стояли люди, которые сами многократно разводились, создавал для разведенных людей куда более благоприятную атмосферу, чем повсюду в Америке. Вообще легкость развода была одним из важных факторов, обеспечивающих успех мормонской полигамии.

Лорел Тэтчер Ульрих предлагает рассматривать мормонскую полигамию не в связи с современными феминистскими теориями освобождения женщины, а в контексте той эпохи. Ведь альтернативой была не гендерная полиамория (множественность любовных связей одновременно), а либо патриархальная моногамная семья, либо различные формы бигамии, незаконных браков, непризнания детей и проституции, широко распространенные в Америке. Вопреки созданному Голливудом образу лихих сексуальных девиц Дикого Запада их положение было жалким и в поселениях приграничья, и в больших городах.

У современного читателя не может не возникнуть вопроса о сексе в мормонских семьях. Ульрих подчеркивает, что в дневниках в XIX веке не писали про секс. Однако делать выводы о сексуальности все-таки можно по ее результатам, по тому, где рождались дети и сколько их было. Интересно, что в мормонских семьях был довольно большой процент бездетных женщин и таких, у которых всего один ребенок. Ульрих допускает, что некоторые женщины устанавливали между собой глубокую эмоциональную и психологическую связь, а возможно, и физическую близость.

И в других аспектах мормонская Юта была куда более либеральной территорией, чем другие штаты. Там первыми в Америке (после малонаселенного Вайоминга) женщины добились для себя избирательных прав. Инициатива, правда, шла из антимормонских кругов. Они надеялись, что голосующие женщины выступят против полигамии. Однако Ульрих тщательно анализирует протоколы и записки женских собраний, и оказывается, что мормонские женщины сами настойчиво требовали себе право голоса.

Однако понадобилось мощное давление на Вашингтон, чтобы запретить многоженство. Это, по сути, был прецедент, когда законодатели решили закрепить в законе вопросы семейного права. Полигамия не ушла просто так. Понадобилось еще два десятилетия, чтобы отказ от многоженства стал нормой. Оставались и тайные полигамные семьи. Однако Ульрих считает, что главной причиной отказа от полигамии, который начался еще до манифеста Уилфорда Вудраффа 1890 года, стало то, что пришло новое поколение мормонов, для которых страдания и борьба первых мормонов стали уже историей. Так случается с любой религиозной и культовой идеей. Вырастают второе и третье поколения, для которых их вера – уже не чистая и суровая священная идея, за которую готовы умереть, а образ жизни, которую хочется прожить комфортно и счастливо.

Нью-Йорк