Станислав Минин
Пий XIII создает вокруг себя атмосферу мрачной загадочности. Кадр из телесериала
Название сериала Паоло Соррентино «Молодой папа» вводит в заблуждение. Поневоле ждешь кинематографической агитки за нынешнего понтифика, точнее, за либерализм и реформы в Католической церкви. Ведь молодость ассоциируется с обновлением. Однако герой сериала, которого играет Джуд Лоу, настолько нелиберален, что выбирает себе имя Пия XIII, возвращает из вашингтонского музея папскую тиару и заставляет кардиналов целовать себе туфли. Быть может, это агитка «от противного»: мол, смотрите, что будет, если не поддержите папу Франциска (кстати, уже 80-летнего), кто придет на его место!
В 2005 году, когда умер Иоанн Павел II, а фаворитом на конклаве считался Йозеф Ратцингер, некоторые заинтересованные наблюдатели ждали с опаской, что он назовет себя Пием XIII. В Католической церкви выбор имени – это не эстетический жест, а программный. Все папы, носившие в XX веке имя Пий, были исключительно консервативны, и никакого Второго Ватиканского собора при них состояться не могло.
Йозеф Ратцингер стал Бенедиктом XVI, а Пием XIII назвал себя герой сериала Паоло Соррентино – американский кардинал Ленни Белардо. Выбрали его на конклаве примерно так же, как Кароля Войтылу в 1978 году. Ни лидер либерального блока, ни вождь консерваторов не набирали достаточно голосов, поэтому нашли альтернативу – молодого, малоизвестного иерарха.
«Малоизвестный» здесь главное слово. Никто не знает, какова программа папы Белардо, каковы его взгляды. Многие полагают, что им можно будет легко манипулировать, но в результате «строит» всех сам понтифик. Здесь начинается самое интересное. Мы так до конца и не понимаем, чем руководствуется Пий XIII. Может, твердыми консервативными убеждениями. Может, вредностью характера. А может, он юродствует, провоцирует, играет с принятыми нормами, привычками и установками сознания.
По сюжету, Ленни Белардо – ученик такого же вымышленного кардинала Майкла Спенсера, лидера консервативного блока. Понятно, откуда эта приверженность старому стилю – с тиарой, символом земной власти, пышностью и торжественностью ритуала. Понятно, откуда этот консерватизм, правее которого только стена, откуда эти требования итальянскому премьеру – запретить аборты, разводы, однополые браки. Но Спенсер – политик. Он, как выясняется, прекрасно понимает, что глава Церкви не может действовать топорно, что в любом запрете должны быть исключения и нюансы. Пий XIII готов рубить сплеча, не задумываясь о последствиях. Когда же последствия оказываются сильнее его самого, он идет к своему ментору за советом, которому все равно не следует.
Сериальный Пий XIII вопреки расхожему мнению вовсе не антипод Иоанна Павла II. Он такая же поп-звезда. Просто его стратегия – создать вокруг себя ауру мрачной загадочности. Так диски… пардон, религия, Церковь будут лучше продаваться, «народ потянется». Об этом папа Белардо совершенно недвусмысленно говорит и кардиналам, и своему личному секретарю, и главе маркетинговой службы. «Кто самый успешный современный художник?» – спрашивает он и сам отвечает: «Бэнкси!» Все в Британии видели рисунки Бэнкси на городских стенах. Но никто точно не знает, кто он такой.
Когда говорящий загадочен и даже страшен, каждое слово становится значимым, даже если сказана банальность. А консерватизм Пия XIII заставляет иначе взглянуть на куриальные грешки, интриги, пороки. Все это, казалось бы, дискредитирует Церковь, которая сама не следует тому, что проповедует. Но на фоне экстремального морального императива Пия XIII все это кажется человеческим, очень человеческим, таким человеческим, что почти правильным.
В принципе сериал Соррентино – не о необходимости реформ в Церкви и не об опасности консервативного реванша. Иначе у Пия XIII была бы программа. Он бы, например, первым делом сделал обязательной старую латинскую мессу. Соррентино не обязан быть предельно внимателен к деталям: отсюда и архиепископ из США в гондурасской епархии, и клобук вместо куколя у приехавшего в Рим патриарха Московского. Однако не стоит думать, что вместо молодого папы Джуд Лоу мог бы сыграть, например, молодого президента корпорации, выпускающей прохладительные напитки. Или молодого премьер-министра. Религия здесь важна по крайней мере по двум причинам.
Прежде всего «Молодой папа» – это фильм о драматически переживаемом разрыве. Ленни Белардо в детстве родители-хиппи оставили в католическом приюте. Он сирота. Как Гарри Поттер или, точнее, лорд Волан-де-Морт, если сделать поправки на правый идеологический уклон (не случайно являющиеся Пию XIII в видении почившие понтифики так напоминают ожившие портреты в кабинете ректора Хогвартса). Он ищет своих родителей, он верит в то, что они вернутся. Даже став главой Римско-католической церкви.
Религия – это тоже сиротство. Это разрыв, тоска по общению с Богом, стремление к нему. Именно так видит жизнь Церкви папа Белардо. В этом причина его моральной категоричности. В этом причина его словесных провокаций вроде «Бога нет, я не верю в Бога!» Мир, по папе Пию XIII, настолько удалился от Творца, что кажется, Его и не было. Бог никого не утешает, ни с кем не говорит, никому не является. Ленни Белардо – теолог-эгоист. Весь мир должен осиротеть вместе с ним.
Другой важный момент в сериале Паоло Соррентино – тема легитимности. Допустим, у вас новый начальник. Ничего общего с предыдущим. Хамит, нарушает все гласные и негласные установления и традиции, унижает вас, меняет вашу жизнь до неузнаваемости и безобразия. С ним вы начинаете чувствовать, что все последние годы были прожиты зря. Он невыносим. Но при этом вы понимаете, что он не просто легитимен, а абсолютно легитимен.
Так и с Ленни Белардо. Терпеть его выходки для куриальных иерархов невозможно. Но что делать, если этот дурной человек – святой? Если он исцеляет умирающую? Если он лечит бесплодную? Если он насылает на людей болезни, воздев руки к небу в молитве? Значит, это тот самый случай, когда кардиналов на конклаве действительно вдохновил Святой дух, а не общая усталость друг от друга или соображения политического характера. Такого папу сам Бог, казалось бы, велел дискредитировать, но в решающий момент опытные ватиканские интриганы, у которых уже и флеш-накопитель с компроматом готов, отказываются от своих замыслов. И хочется, чтобы он ушел, и не хочется…
Чудеса, этот элемент религиозной фантастики, вносят сумятицу в ватиканский мирок. Они несколько примитивизируют саму веру: получается, что без чудесных исцелений и вера в Бога слаба. Но разве Католическая церковь, провозглашая новых святых, не делает акцент на сверхъестественное? Разве можно стать святым, будучи просто добрым человеком, без встающих с одра болезни монахинь?
Конечно, Ленни Белардо – фигура трагическая. Он оказывается в условиях, которые лишь усиливают его чувство заброшенности. Он тянет за собой в бездну других, и, если оставить за скобками религию, совершенно непонятно, почему другие за ним следуют. Сам Паоло Соррентино уверяет, что снимал фильм об одиночестве человека во власти. Но снял он в таком случае нечто большее или по крайней мере более тонко. Да и вообще автор не должен интерпретировать собственные произведения, о чем Соррентино сказал бы его соотечественник Умберто Эко. Жаль, мы не узнаем, какого мнения был бы Эко о «Молодом папе».
