Оксана Коткина
Спектакли на сюжет «Махабхараты» дают представление о воинственности яванских шива-буддистов. Фото Reuters
Недавно в Индонезии произошла очередная серия терактов. По данным, опубликованным в индонезийских СМИ, теракты были совершены выходцами с острова Ява. Это далеко не самый исламизированный регион Индонезии, однако именно он стал основным «поставщиком» исламских террористов в новейшей истории Индонезии. Известный индонезийский исламовед Азумарди Азра считает: чтобы понять природу исламского экстремизма в Индонезии, нужно в первую очередь разобраться в характере жителей ее самого густонаселенного острова. Традиционно яванский характер ассоциируется с такими качествами, как дипломатичность, уступчивость и вежливость. По этой логике, казалось бы, индонезийские террористы должны происходить, например, из Аче, жители которого известны своей воинственностью – они воевали за свою независимость с завоевателями-голландцами около 40 лет.
Тем не менее Азумарди Азра говорит: чтобы по-настоящему понять характер яванца, нужно вспомнить нрав героев традиционного индонезийского театра теней – ваянга – братьев Пандавов из индийского эпоса «Махабхарата» или одной из многочисленных его индонезийских переработок. Из пятерых братьев Пандавов в их яванской трактовке только трое обладают покладистым характером, а вот Арджуна и Бима свирепы. Азумарди Азра считает, что проистекает это из такой традиционной для яванского характера черты, как чувствительность к малейшим оскорблениям.
Другой индонезийский исследователь Бамбанг Праново полагает, что у настоящего яванца есть три степени отрицания происходящего: «не стоит», «не надо» и, наконец, амок – состояние слепой немотивированной агрессии. Эта модель соответствует этапам развития исламского экстремизма в современной Индонезии. Первое поколение террористов, большинство из которых были яванцы – воспитанники песантрена (мусульманской школы) Нгруки (например, Абу Дуджана, Амрози и Абу Иршад) – прошли первую стадию «не стоит притеснять мусульман» в годы исламской реакции Сухарто, вторую стадию – «не надо» – во время их участия в афганском конфликте, наконец, в Индонезии они впали в амок. После подавления исламского радикализма при Сусило Бамбанге Юдойоно накал амока спал до стадии «не стоит». Стадию «не надо» новое поколение яванских террористов прошло уже в Сирии, а добравшись до родной Индонезии, они снова впали в неистовство.
Теории Азры и Праново не противоречат друг другу: гнев Бимы и Арджуны тоже не возникал на пустом месте. К Биме враги (братья Кауравы) подпускали ядовитых змей и пытались его утопить, прежде чем в нем пробудилась ярость, заставляющая пить кровь своих врагов. Таким образом, согласно независимо появившимся теориям современных индонезийских ученых, чтобы понять истоки индонезийского терроризма, нужно в первую очередь осознать движущие силы яванского характера.
Индонезия – государство с крупнейшим в мире мусульманским населением, большинство яванцев – мусульмане. Однако под исламской оболочкой часто обнаруживается смесь из пережитков анимистических верований, культа предков и особой религии, известной под названием культа Шивы-Будды.
Относительно появления индуизма в Индонезии сомнений и вопросов не возникает. Индуизм составляет огромный пласт индонезийской культуры. По-видимому, источником государственности для ранних политий Индонезии были как раз государства Индостана. В истории Индонезии целый исторический период называется эпохой «индуанизированных» государств. Первые свидетельства о появлении буддизма на землях индонезийского архипелага относятся к VII веку, когда, по свидетельству китайского монаха И-Цзина, в столице средневекового индонезийского государства Шривиджаи на острове Суматра сложилась серьезная буддийская школа.
Синкретичный культ Шивы-Будды начал складываться во времена недолгого объединения Явы под началом одной династии в государстве Матарам. Завершил оформление культа Шивы-Будды царь яванского средневекового государства Сингасари по имени Кертанагара, который, по легенде, был сыном бога Брахмы. Именно в государстве Кертанагары впервые в индонезийской истории была сделана попытка «собирания» индонезийских земель вокруг единого центра. Для того чтобы создать единое сильное государство, нужна была мощная консолидирующая идеология, которая в условиях восточного Средневековья не могла не формулироваться в религиозных терминах. До него царь Кертаджая уже пытался создать единую государственную идеологию, но, поскольку центральное положение в ней занял пункт о божественности правителя, представители как индуистского, так и буддийского жречества остались неудовлетворенными. Кертанагара учел ошибки предшественника и решил потрафить как буддистам, так и индуистам, введя в 1275 году культ Шивы-Будды. Себя же правитель объявил земным воплощением сочетания Будды созерцания – Дхьяни-Будды и самого свирепого аспекта Шивы – Бхайравы.
Практически одновременно с этим (по некоторым свидетельствам, раньше, по другим – позже) на территорию Индонезии приходит ислам, который начинает распространяться от прибрежных торговых городов к внутренней части островов Индонезийского архипелага. Однако как в свое время индуизм и буддизм впитали в себя пережитки анимистических верований, например, Шива персонифицировался в образе местного верховного божества Батары Гуру, так и ислам под воздействием шива-буддийского субстрата претерпел значительные изменения.
Исследователь религии Индонезии Клиффорд Гиртц даже выделил три социокультурных типа яванских мусульман. Сантри – наиболее «исламизированные» мусульмане, абанган – в основном сельские жители, в сознании которых ислам тесно переплетался с традиционными анимистическими верованиями и культом предков, и, наконец, прияйи – в основном выходцы из знатных семей, практикующие ислам со значительной долей пережитков культа Шивы-Будды.
Например, первый президент и отец нации Сукарно в своей автобиографии пишет о том, что он и мусульманин, и христианин, и вообще, в конце концов, пантеист. Все это несмотря на полученное им исламское образование. Начинает он свою автобиографию с того немаловажного факта, что родился на рассвете, что, по мнению его матери-балийки, свидетельствовало о его будущей выдающейся судьбе. Кроме того, о значительном влиянии культа Шивы-Будды на индонезийцев говорит тот факт, что популярности Сукарно немало способствовала любвеобильность первого президента (у него было семь жен и бесчисленное количество любовниц), служащая, по мнению индонезийцев, свидетельством наличия у правителя божественной силы шакти – концепция тантрического толка буддизма.
Не стоит думать, что пережитки культа Шивы-Будды изжиты из умов современных индонезийцев. В голову человеку залезть сложно, но можно прочитать современную индонезийскую литературу, в которой даже в книгах на исламские мотивы главные герои обязательно общаются с духами.
То есть индонезийцы совершают теракты не всегда потому, что они ярые мусульмане, а часто из-за особого сочетания в их головах исламских правил и норм с хиндо-буддийским субстратом. В нынешнем оплоте индо-буддизма на острове Бали, практически не испытавшем исламского влияния, культ Шивы-Будды, напротив, породил ту самую религиозную толерантность, которой так гордятся индонезийцы.
