Андрей Мельников
Главный раввин Москвы двадцать лет обращается с проповедью к прихожанам Хоральной синагоги на Китай-городе.
– Расскажите, пожалуйста, как вы попали в Россию?
– В 1988 году я был раввином израильского города Назарет, хотя родился в Швейцарии и учился в США, а затем в Израиле в знаменитой ешиве «Паневежис», ведущей, кстати, свое происхождение от одноименного городка в Литве, входившей когда-то в состав Российской империи. Мне позвонил одноклассник по еврейской школе в Цюрихе и спросил, не знаю ли я кого-то, кто мог бы поехать в Москву, чтобы стать там раввином. Совет по делам религий СССР был согласен на то, чтобы пригласить раввина из-за границы. Он звонил из города Бней-Брак, где сосредоточено множество иудейских духовных училищ. Я ему сказал: у вас в Бней-Браке тысячи кандидатов на эту должность! На что он мне ответил: человек, который по доброй воле поехал в Назарет (где проживает множество арабов), достаточно сумасшедший, чтобы поехать в Москву. Нашлось трое таких «сумасшедших», и в конечном итоге выбрали меня. Вначале я прибыл в Москву как лектор Института изучения иудаизма при АН СССР, возглавляемого раввином Адином Штейнзальцем. Затем, в 1989 году, по приглашению главного раввина России Адольфа Шаевича, я возглавил раввинский суд СССР, а с 1993 года занял должность главного раввина Москвы.
– Чем раввинское служение в России отличается от работы раввина в других странах?
– Таких отличий достаточно много. Раввин в странах СНГ занимается не только духовными вопросами. Он занимается также организацией общины, созданием ее «с нуля» и дальнейшим обеспечением ее финансовой поддержкой. Возможно, через 20–30 лет это будет по-другому, но сегодня это так. В других странах, где веками существует еврейская религиозная жизнь и ее история не прерывалась как в России, общины нанимают раввинов. Здесь же все наоборот – раввин приезжает «на пепелище» и заново собирает общину. Зато и ответственность, и полномочия раввина в странах СНГ шире, чем на Западе.
– Удалось ли в России, хотя бы в Москве, по вашему мнению, создать полноценную еврейскую общину, способную существовать самостоятельно, без помощи из-за границы, и быть ответственной за собственную судьбу? Порой создается впечатление, что прихожане собираются в синагоге, только когда ее руководство и спонсоры организовывают то или иное мероприятие с участием популярных музыкантов и угощением...
– За последние годы произошли большие изменения. В 1990-е годы, когда российских евреев объединяло желание выехать на Запад и еврейство интересовало многих именно в этом качестве, Московская хоральная синагога была эдаким сервис-центром по помощи в организации эмиграции. Тогда уж точно она не была еще общиной. Основной задачей раввинского суда стало подтверждение еврейства тех, кто желал выехать из страны. Сегодня мы живем в других условиях. Проблема эмиграции перестала быть определяющей для российского еврейства. Евреи строят свою судьбу в Москве, в России. Люди хотят собираться для совершения праздничных и будничных богослужений, да и просто общаться друг с другом в конце концов. Сейчас уже можно говорить о существовании еврейских общин в России в том же примерно виде, в каком они существуют в любой другой стране.
Религиозная община должна обеспечить религиозные потребности верующих: обрезание, обряд совершеннолетия, еврейское образование, от детского сада до ешивы, социальное обеспечение. Здесь мы тоже видим большие изменения. Раньше все организации, которые занимались социальной работой, поддержкой малоимущих прихожан, финансировались зарубежными благотворительными фондами. Теперь же частично эти расходы взяли на себя российские спонсоры. Большинство еврейских общин в наши дни живет в числе прочего на средства своих прихожан.
– Давайте представим себе, что в один момент из России выехали те религиозные лидеры, которые приехали из-за рубежа восстанавливать еврейскую жизнь нашей страны, в результате чего прекратится финансирование. Сохранится ли в таком случае община?
– Без помощи раввинов-иностранцев и финансовой подпитки из международных благотворительных фондов на сегодняшний день российская община существовать не сможет. Может быть, такой уровень самостоятельности будет достигнут через 20–30 лет, но пока этого нет. Пока что большинство иудейских общин России не может создать систему подготовки раввинов должного уровня. Как больница не может функционировать без хирургов, так и иудейская община не может существовать без тех людей, которых мы между собой называем «профессиональными евреями»: специалистов по кошерному питанию (шойхетов), специалистов-медиков, делающих обрезание мальчикам (моэлей), религиозных судей, преподавателей традиции и так далее. Система подготовки таких специалистов уже появилась в России, еврейские духовные учебные заведения даже поставляют религиозных лидеров в русскоязычные общины Германии и США. Но эта система пока не может обеспечить подготовку кадров самого высокого уровня. Несмотря на то что российские евреи уже испытывают потребность жить общинной жизнью, но обеспечить ее полное соответствие иудейской традиции могут только раввины, подготовленные в лучших ешивах Израиля и других стран, где высок уровень еврейского духовного образования.
Общий уровень религиозности среди евреев России растет. Об этом мы можем судить по тем обращениям, которые поступают в раввинский суд в связи с его компетенцией: браки, обряды совершеннолетия («бар-мицва» для мальчиков и «бат-мицва» для девочек). Что касается более полного соблюдения религиозных предписаний, то количество следующих этому евреев, конечно же, гораздо меньше. По нашим подсчетам, соблюдают святость субботнего дня около тысячи московских семей, несколько большее число прихожан придерживается кашрута – диетарных установлений иудаизма. Лет десять назад люди, решившие вести религиозный образ жизни, уезжали из страны, считая, что соблюдать заповеди Торы здесь невозможно. Сегодня быть соблюдающим заповеди иудеем в Москве вполне реально.
– Кто становится членом раввинского суда? Чем судья отличается от обычного раввина?
– Есть множество вопросов, разрешить которые один раввин не может, а может только совет авторитетных раввинов, то есть бейт-дин. Например, религиозный развод, гиюр – обращение в иудаизм неевреев. В последнее время это стало не столь актуально, но в 90-е годы мы день и ночь занимались подтверждением национальности тех, кто в советское время был вынужден скрывать свое еврейство. Обычный раввин получает смиху – признание его в этом духовном звании (слово «смиха» переводится с иврита как «рукоположение», и когда-то в раввины действительно посвящали, возлагая руки на голову кандидата. – Прим.ред.). Это посвящение имеет статус «йоре-йоре», дающее право преподавать иудейскую традицию. Членом бейт-дина может стать раввин со статусом «йодин-йодин». Раввинский суд является высшим авторитетом для общины в области Галахи – религиозно-правовой системы иудаизма.
Вновь создаваемый бейт-дин должен быть признан уже существующим раввинским судом. Любые решения раввинского суда в Москве должны признаваться еврейскими общинами в Израиле и других странах. Когда в конце 1980-х годов мы начали деятельность по созданию раввинского суда СНГ, мы получили поддержку тогдашнего главного раввина Израиля Авраама Шапиро. Надо сказать, что сегодня центр еврейской духовной жизни находится в Израиле.
– Неужели бейт-дин где-нибудь в Нью-Йорке подчиняется главному раввину Израиля? В США сейчас самая крупная в мире еврейская община, и проживающие там религиозные авторитеты вряд ли уступают по уровню знаний израильским раввинам. Существуют и ультраортодоксальные группы, не признающие ведущей духовной роли Израиля.
– Если и можно говорить о подчинении, то только неформальном. Все раввинские суды связаны друг с другом и должны признавать решения друг друга. Представьте себе, что в каком-нибудь суде оформлено обращение человека в иудаизм. Теперь все евреи во всем мире должны признавать его единоверцем, а иначе исчезнет целостность иудейской общности. Все наши решения признаются главным раввинатом Израиля, и это очень важно. Что касается ультраортодоксальных групп, то, во-первых, они составляют меньшинство в еврейском мире, а во-вторых, я не думаю, что в их среде актуально такое явление, как гиюр. Они живут в добровольном гетто, скрупулезно соблюдая все предписания иудаизма и не вступая в браки с иноверцами. Гиюр сегодня, как правило, – результат ассимиляции и смешанных браков. Часто человек, у которого только отец еврей (согласно иудейской традиции, религиозная принадлежность передается по женской линии. – Прим. ред.), желает принять иудаизм в полной мере, и проходит обряд обращения в эту религию.
– В Москве два раввинских суда. Суд под вашим руководством находится в Московской хоральной синагоге, а есть еще бейт-дин Федерации еврейских общин России в Марьиной Роще. Как выбрать несведущему в сложившейся ситуации человеку, в какой из них обратиться?
 Когда в 1989 году Пинхас Гольдшмидт приехал с семьей в распадающийся Советский Союз, считалось, что главное преимущество еврейства – право на эмиграцию. Фото из архива Пинхаса Гольдшмидта |
– Человек выбирает тот раввинский суд, который относится к общине, которую он посещает. Люди, о которых вы говорите, не посещающие синагогу вообще, а только желающие совершить тот или иной обряд, относятся к синагоге как к сервис-центру. В таком случае они обращаются к Интернету и выбирают то место, где могут получить подходящее для себя «обслуживание».
– Если человек относится к синагоге как к сервис-центру, в ход идут все маркетинговые инструменты, в том числе конкуренция цен. В этом смысле Марьина Роща лидирует. Скажем, в Московской хоральной синагоге, чтобы получить развод, надо уплатить 400 долларов, а там это стоит вдвое меньше.
– Признаюсь, вы сообщили новость для меня. Я не знаю расценок в Марьиной Роще. Могу сказать, что мы делаем скидку тем, кто не может заплатить такую сумму. Почему у нас это стоит больше? В Германии еврейский развод стоит 1000 евро, в Швейцарии не меньше. В Марьиной Роще создана новая структура, они хотят конкурировать и сбивают цену. Для потребителя в условиях конкуренции всегда есть выбор приоритета: меньше платить или получить услугу лучшего качества. В данном случае гарантия качества – двадцатилетняя история существования нашего раввинского суда.
– Каковы пределы полномочий бейт-дина в светском государстве? Может ли, например, раввинский суд приговорить прихожанина за нарушение религиозных установлений к телесным наказаниям? Например, в библейские времена иудейская правовая система подразумевала за ряд религиозных преступлений наказание тридцатью девятью ударами палками (на иврите это называется «макот»).
– Такие наказания в еврейской юриспруденции отсутствуют уже две тысячи лет, с тех пор как ликвидирован Великий Синедрион. Даже статус «йодин-йодин» не дает право принимать такие решения. Раввинские суды нашего времени не имеют права даже заниматься такими вопросами. Эти полномочия были прерваны римскими завоевателями Иудеи две тысячи лет назад. В XVI–XVII веках, когда еврейские общины в Европе имели Ваад – юридическую автономию, подобные наказания могли иметь место, но по ограниченному кругу преступлений: доносительство, неуплата налогов и другие. Но и эта система рухнула с предоставлением евреям равноправия в европейских странах в Новое время. В настоящее время раввинский суд – добровольное объединение. Все стороны должны быть согласны на арбитраж раввинского суда. Суд может наказывать только тогда, когда есть система исполнения наказаний. Поскольку в диаспоре еврейские общины создаются по принципу добровольного объединения, собственной системой исполнения наказаний они не располагают.
– Недавно в общине горских евреев, объединенных московской синагогой «Бейт-Талхум», возникло течение, которое, наверное, можно назвать еретическим, тем более что оно было осуждено раввинским судом. Часть выходцев с Кавказа объявила себя назореями, подобно библейскому Самсону-назорею. Эти люди приняли на себя особые обеты: не пить вино и не стричь волосы. Расскажите, пожалуйста, об этом, на мой взгляд, курьезном случае.
– Это очень хороший пример, на котором можно проследить, как работает сегодня раввинский суд в Москве. Ко мне подошли члены общины и говорят, что здесь возникло новое движение, последователи которого не только приняли «навечно» обеты назореев («незирут олам» на иврите), но и перестали надевать тфилин (кожаные коробочки с написанными на пергаменте фрагментами Торы, которые каждый иудей должен надевать ежедневно, кроме субботы и праздников. Другое название «филактерии». – Прим. ред.). Это решение они приняли на основании книги раввина Гавриэля Давидова, который служил в синагоге «Бейт-Талхум». В этой книге ее автор приводит несколько фрагментов из сочинений средневекового сефардского каббалиста Моше Кордоверо и других каббалистов, где говорится, что любой человек обязан стать назореем. Раввин Давидов собирал вокруг себя все больше единомышленников. Между тем «незирут» вообще невозможен вне Земли Израиля, о чем писал один из авторитетнейших законоучителей иудаизма Моисей Маймонид. Чтобы выйти из состояния «незирута», необходим Иерусалимский Храм, который был разрушен в 70-м году нашей эры римлянами. Так что современный «назорей» остается в этом состоянии навсегда. Я написал письмо в Израиль раввину Овадии Йосефу, величайшему духовному авторитету современности для сефардов. Раввин Йосеф подтвердил мое мнение, что это новое течение противоречит законам иудаизма. Он предписал каждому последователю этого учения прийти в раввинский суд и официально снять состояние назорея. О популярности этого движения говорит то, что, когда я объяснял его неправоту, послушать меня пришли несколько тысяч человек. Но в конце концов после действий нашего раввинского суда движение сошло на нет.
– Недавно большой резонанс вызвала новость о том, что радикальный раввин одного из поселений Западного берега реки Иордан Ицхак Шапиро написал скандальную книгу о том, в каких случаях позволяется убивать неевреев, в том числе маленьких детей. В какой мере, по вашему мнению, раввин должен обладать ответственностью, чтобы свой духовный авторитет не обращать во зло?
– В Израиле на проповеди раввинов собираются тысячи людей, и среди них могут найтись несколько душевнобольных фанатиков. Поэтому израильские раввины должны с особой осторожностью следить за каждым своим словом. Книга Ицхака Шапиро очень опасна. Опасна именно подобная интерпретация старинных религиозных текстов, не учитывающая современных реалий и представлений о сосуществовании народов и религий. Проблема в том, что сегодня в еврейском мире отсутствует единый духовный авторитет. Всегда находятся радикальные раввины, которые посредством современных коммуникаций имеют возможность широко распространять свои крайне консервативные и экстремистские идеи. Именно это информационное поле, насыщенное экстремистскими религиозными идеями, сподвигло Игаля Амира на убийство премьер-министра Израиля Ицхака Рабина в 1995 году.
– Может ли вообще религиозная община участвовать в политике светского государства? Где пределы влияния религии на общество и государство?
– Сегодня в российской политике на разных уровнях евреи, конечно же, участвуют. В демократическом обществе это возможно. Но среди этих политиков я не знаю ни одного именно религиозного еврея. Что касается избирателей, то и их религиозность имеет гораздо меньшее значение, чем национальное самосознание. Евреи в странах СНГ часто голосуют за того или иного политика или партию исходя из того, как они относятся к еврейскому народу и антисемитизму. Но существует множество точек соприкосновения и взаимного интереса между религиозной общиной и государством: укрепление семьи, борьба с наркоманией, экстремизмом и другими социальными пороками.
Виктория Панфилова 
