Дракон, поднявшийся в небо

К пограничной заставе Гуань на западной границе Китая подъезжает человек. Он восседает на черном буйволе, его взор устремлен в пустоту. Воины, стоящие поодаль, при виде него начинают перешептываться. Они не знают, как им реагировать на его появление. Но вот появляется Ин-Ки, начальник пограничной заставы. К удивлению воинов, он почтительно склоняется перед незнакомцем и просит его пройти внутрь.

-Вы покидаете Китай, учитель? - спрашивает Ин-Ки. - Напишите книгу для меня перед тем, как скроетесь.

И человек соглашается. Он записывает не более пяти тысяч иероглифов, в которых разъясняет смысл пути и добродетели.

После этого молча уходит. Навсегда. Это легенда. Но одновременно и одно из немногочисленных исторических свидетельств о жизни величайшего китайского философа Лао-Цзы, основателя даосизма и автора трактата "Дао дэ Цзин".

История

О жизни Лао-Цзы действительно мало что известно. Многие исследователи вообще сомневаются в его существовании. Основная причина этих сомнений в том, что ни один из ранних китайских философов - ни Конфуций, ни Мо-Цзы, ни Мэн-Цзы - ни разу не упомянули ни о Лао-Цзы, ни о "Дао дэ Цзин".

Однако видный даосский философ Чжуан-Цзы постоянно обращается к этой фигуре в своих сочинениях, а в труде отца китайской истории Сыма Цянь (II в. до н.э.) мы впервые встречаем биографию Лао-Цзы.

Принято считать, что Лао-Цзы родился в 604 г. до н. э. в селе Кеку-Зин, находившемся близ современного Пекина. Чем занимались его родители, неизвестно. Однако, судя по тому, что в дальнейшем Лао-Цзы был на государственной службе, для поступления на которую необходимо было сдать сложные экзамены, его родители имели средства, чтобы дать сыну начальное образование.

Собственно, "Лао-Цзы" (в переводе "Старый ребенок" или "Старый философ") не является настоящим именем философа, как не является им и другой его псевдоним - Хакуян. И уже в этом сказывается мировоззрение мудреца, который предпочитал жить, "не оставляя следов".

О его служебной деятельности известно только то, что он какое-то время служил начальником книгохранилища Чжоусских царей. Очевидно, что эта должность дала Лао-Цзы возможность в совершенстве изучить всю записанную мудрость Древнего Китая.

Недовольный течением общественной и политической жизни Лао-Цзы оставляет службу и становится отшельником. Он поселяется в уединенной пещере и посвящает всю свою дальнейшую жизнь созерцанию и размышлению. Впоследствии в своем трактате Лао-Цзы напишет: "Когда дела увенчаются блестящим успехом и будет приобретено доброе имя, то лучше всего удалиться (в уединение). Вот это-то и есть небесное Дао".

Сыма Цянь дает и описание внешности философа: "Лао-Цзы был высокого роста; цвет лица у него был желтый, красивые брови, длинные уши, широкий лоб, четырехугольный рот с толстыми и безобразными губами".

Свой среди чужих

Почему достигший преклонного возраста Лао-Цзы покидает Китай, чтобы никогда не вернуться? Потому что ему не нравились порядки?

Но ведь для этого было вполне достаточно уйти со службы и сделаться отшельником.

Причина гораздо глубже, и, чтобы понять ее, необходимо знать, что представляла собой традиционная китайская мудрость, в которой Лао-Цзы не нашел себе места.

Религиозное сознание китайцев принципиально отличается от религиозного сознания других народов, будь то индийцы или европейцы. Мудрость, заключенная в священных китайских книгах, носит преимущественно нравственно-практический характер. Однако ни одно из заключенных в них нравственных правил не возвышается над обычными требованиями так называемой житейской мудрости. Устремление ввысь, в небо (которое впоследствии ляжет в основу западноевропейской культуры) абсолютно чуждо китайцам. Все их мысли прикованы к земле.

Наиболее ярким и известным выразителем традиционного китайского мировоззрения, как это было и во времена Лао-Цзы, является Конфуций.

Известный русский синолог Георгиевский писал, что китаец - "это человек, полагающий цель своей жизни в личном земном благоденствии и пользующийся для достижения цели сыновним благочестием, как основным средством, обуславливающим все другие средства".

Для того чтобы продемонстрировать принципиальное различие между двумя философами, историк Сыма Цянь, симпатизировавший даосам, рассказывает об их встрече. Здесь необходимо отметить, что эта встреча вполне могла происходить на самом деле (Лао-Цзы родился в 604 г. до н.э., а Конфуций в 551 г. до н.э.). И даже если это всего лишь предание, то предание символическое.

"Когда Конфуций ездил в Чжоу, - пишет Сыма Цянь, - он спрашивал его о ритуале, и Лао-Цзы ему отвечал: "Вы говорите о тех, кого давно нет и чьи кости уж истлели. Остались только их слова. Благородный муж, когда время ему благоприятствует, ездит на колеснице, а не благоприятствует, ходит с тяжкой ношей. Насколько мне известно, славный купец прячет глубоко, словно у него все пусто. И благородный муж обладает необъятной добродетелью, а своим видом походит на глупца. Откажитесь от гордыни и множества желаний, напыщенных манер и необузданных стремлений. Все это наносит вред вашему телу. Вот что только я и могу вам сказать". Конфуций удалился и сказал своим ученикам: "Птицы, я знаю, могут летать, рыбы, я знаю, могут плавать, звери, я знаю, могут бегать. Бегающих можно изловить в силок, плавающих - вытащить леской, летающих - сбить привязной стрелой. Как же изловить дракона, мне неведомо. На ветре и облаке он возносится на Небо. Сегодня я был у Лао-Цзы, и он походит на дракона".

В этом рассказе заключен глубокий смысл. По большому счету в лице Конфуция здесь представлен сам Китай. Он почтительно выслушивает Лао-Цзы, отдает дань его мудрости (спустя несколько веков Лао-Цзы даже будет обожествлен), но абсолютно не принимает высказанную им позицию.

И осознавший это Лао-Цзы удаляется на запад, в края варваров, в поисках какой-то иной религиозной действительности.

Дао

Что же, собственно, представляет собой Дао? Ответить на этот вопрос не менее сложно, чем выучить китайский язык. Дело в том, что равносильного понятия в европейских языках не существует.

Путь, логос и еще несколько десятков возможных вариантов, которые дают различные исследователи, не отражают сути Дао. Дао вбирает в себя все, и в этом плане оно созвучно библейскому Слову. Хотя понятие Дао шире.

Мировая материя, начало и конец всего существующего, абсолютная простота и мировой разум - все это заключено в Дао. Мир, произошедший из Дао, существует благодаря взаимодействию двух сил природы: положительной (ян) и отрицательной (инь).

Человек, являющийся проявлением Дао, также состоит из двух частей: тела (относящегося к мировой материи) и души (части мирового разума). Но человеческая душа бессмертна лишь по отношению к телу. В абсолютном Дао она теряет свою индивидуальность.

Здесь напрашивается параллель с буддийской нирваной. И отчасти это правильно - в дальнейшем даосизм и буддизм переплетутся настолько сильно, что Лао-Цзы станут считать отцом Будды. А год создания "Дао дэ Цзина" - годом рождения Сиддхартхи Гаутамы.

Идеалом жизни, по Лао-Цзы, является бездеятельность. Если попытаться объяснить это европейскими терминами, то суть в том, что Дао - совершенно, а человек нет. Пребывай в бездействии, и в силу Дао все наладится.

Лао-Цзы в Новое время

Судя по всему, Лао-Цзы знал, куда уходил. Непонятый в Древнем Китае, он спустя две тысячи лет оказался удивительно созвучен западноевропейской культуре.

Уже в начале XIX века некоторые католические миссионеры стали обнаруживать удивительное сходство между трактатом Лао-Цзы и Священным Писанием. Они не только заявили, что в "Дао дэ Цзин" имеется указание на Святую Троицу, но даже обнаружили в четырнадцатой главе транскрипцию слова Иегова.

Даже Лев Толстой, в последние годы жизни заинтересовавшийся учением древнекитайского философа, утверждал, что "сущность учения Лао-Цзы есть та же, как и сущность учения христианского". Однако надо признать, что великий русский писатель заблуждался. Все, что имеет отношение к понятию "христианской любви", к Лао-Цзы, напротив, отношения не имеет.

Однако в данном случае важнее не реальное сходство, а стремление представителей христианской культуры это сходство найти. Нельзя не вспомнить, что в свое время христианство прекрасно сумело ужиться с античными язычниками Аристотелем и Вергилием.

Более того, некоторые современные исследователи считают "Дао дэ Цзин" зашифрованным трактатом о квантовой физике. И надо сказать, не без оснований.

В России Лао-Цзы тоже не был обойден вниманием. Существует множество переводов "Дао дэ Цзин" на русский язык. В разные периоды своей жизни его учением увлекались практически все известные представители русской культуры.

На картине Николая Рериха Лао-Цзы восседает на быке, который повернул к нему голову. Кажется, что бык улыбается. По мысли художника, Лао-Цзы едет из Шамбалы и все, что его окружает, пронизано его огненными мыслями. Учитель отправляется выполнять очередное поручение Неба на земле.