Наши люди в Ватикане

Еще во время первой встречи в августе 1989 года в Кастель-Гандольфо Иоанн Павел II выразил надежду на то, что после нормализации наших отношений русская речь будет чаще звучать под сводами Ватикана. В самом папском кабинете русские слова действительно зазвучали много чаще, чем раньше, а разговоры на русские темы приобретали все более конкретный и целенаправленный характер. Были для этого, естественно, весомые и объективные причины, которые еще какой-нибудь десяток лет тому назад было трудно даже представить.

Ватиканский фактор

После более чем 70-летнего перерыва отношения с Ватиканом вновь стали одним из направлений российской внешней политики, хотя нам было очень далеко до того уровня, которого они достигли на рубеже XIX и XX веков - при Александре III и Николае II. Тем не менее в Москве всерьез стали задумываться над использованием возможностей Ватикана в деле формирования вокруг новой России атмосферы доверия, не отягощенной прежними идеологическими наслоениями. С другой стороны, и Ватикан был заинтересован в укреплении взаимопонимания с Россией, что, судя по всему, отвечало его политической линии на больший плюрализм в мировой политике и на гуманизацию международных отношений. В Ватикане хорошо понимали, что без активного и заинтересованного участия России все эти ориентиры вряд ли достижимы.

В мировой политике появился и такой новый фактор, как Содружество независимых государств (СНГ), охватившее практически все постсоветское пространство. Руководители государств, образовавшихся на территории бывшего Советского Союза, стали один за другим устанавливать дипломатические отношения с Ватиканом, усматривая в этом дополнительную возможность для быстрейшего вхождения в мировое сообщество.

Все это объективно придавало для нас новое политическое и дипломатическое измерение ватиканскому фактору как в рамках СНГ, так и в двусторонних отношениях России со странами ближнего зарубежья.

В целом же создалось положение, во многом беспрецедентное для истории Российского государства, по сути дела, на всех этапах его существования. Все это нуждалось в тщательном и реалистическом анализе, свободном от идеологических схем и предвзятостей. Достижение взаимопонимания с Ватиканом могло обернуться с пользой для нас, в частности, в том, что касалось закрепления на всем пространстве СНГ принципов международной законности, морально-нравственных норм поведения цивилизованных народов и государств, прав и свобод человека, равного уважения всех религиозных конфессий.

С другой стороны, нельзя было исключать попыток использования "ватиканской карты" для получения односторонних политических или пропагандистских выгод. Во всяком случае, в самом Ватикане такую опасность видели, и мы периодически получали заверения, что развитие отношений Ватикана с любым из участников СНГ не будет использовано против интересов других членов Содружества, в первую очередь против интересов России.

Конкретный политик и опытный дипломат

В условиях растущего скепсиса в отношении реальности сохранения в мировой политике моральных ценностей Иоанн Павел II непоколебим. Все более твердо и определенно он предупреждает об опасностях замены старой, ялтинской системы новым переделом мира на геополитические сферы, о возрождении таких преодоленных временем конструкций, как "концерты государств". Иоанн Павел II вопреки всем новейшим доктринам не устает напоминать о существовании общечеловеческой семьи народов, о международной солидарности, об общем европейском доме. Однако его морально-политические суждения - это далеко не религиозная проповедь. Папа - конкретный политик и опытный дипломат. Он тонко чувствует глубинные тенденции в мировой политике, даже если для многих они все еще упрятаны за семью печатями.

Папа ведет конкретный разговор о новом международном праве, в котором наконец удастся выйти за нынешние традиционные пределы, очерченные суверенитетом государств. Для Иоанна Павла II неприемлемы новое государственное идолопоклонство, все эти пляски, особенно в Центральной и Восточной Европе, вокруг геополитических сфер влияния и зон особых интересов. Ни государство, ни этнос, утверждает Иоанн Павел II, в принципе не могут доминировать над отдельной личностью, отчуждать в свою пользу ее врожденные, неотъемлемые права.

Стержнем, если можно так сказать применительно к Иоанну Павлу II, его размышлений был вечный вопрос о роли и месте России во взаимоотношениях между Востоком и Западом, восточной и европейской цивилизациями. И это неудивительно. Когда пути западного и восточного христианства разошлись, постепенно сформировалось не только культурное, но и политическое раздвоение между Востоком и Западом. Для тысячелетней западной традиции Восток - это прежде всего Россия, Россия православная. Для России Запад - это все еще во многом католицизм, Рим, Ватикан. Практически на всех переломных этапах российской истории всегда вставал вопрос об отношениях с латинянами, Ватиканом, а в более широком плане - с западным христианством. Так было при московских великих князьях и царях Василии III, Иоанне III, Иване Грозном, при петербургских императорах Петре Великом, Павле I, Николае I, Александре III. Не стало исключением и нынешнее время.

Иоанн Павел II, касаясь российской или восточноевропейской проблематики, любил упоминать о своем славянском происхождении. Меньше всего в этом было простой исторической констатации - мол, единственный славянин в ряду 264 Римских Пап. К тому же первый Папа - не итальянец после голландца Адриана VI, взошедшего на папский престол в далеком 1522 году. Было видно, что для Иоанна Павла II его славянское происхождение не этническая подробность и тем более не исторический курьез, а своего рода знак судьбы, высшее предназначение. В одной из своих бесед (если мне не изменяет память, это был разговор с В.С. Черномырдиным) Иоанн Павел II размышлял о том, что ни Россия в будущем не сможет жить без Европы, ни Европа без России.

Папа бросил фразу: "Конечно, я - Папа особый для истории Ватикана. Хотя многие говорят, что я уже "озападнился", душа у меня остается славянской. Отсюда мои особые чувства, которые я питаю к России. Ведь божественное провидение не случайно послало Папу-славянина в Ватикан. Я буду продолжать начатую мною линию открытости в отношении России. Скажу откровенно: вам, в России, надо бы полнее пользоваться тем, что сейчас у католиков такой Папа". Потом, задумавшись, добавил, что на Западе мало кто, к сожалению, понимает Россию, ее проблемы и трудности. Мне показалось, что сказал он это с каким-то оттенком горечи, как бы не особенно веря в нашу интуицию и способность подняться над рутиной политической повседневности со всеми рассуждениями об особенностях России, о Востоке и Западе, восточном и западном христианстве.

Иоанн Павел II не скрывает своего скепсиса в отношении того, что Россия на пути обновления и реформ сможет чуть ли не автоматически опираться на Запад. Он вспоминает о своей беседе с бывшим министром иностранных дел ФРГ Г.Д. Геншером сразу же после падения Берлинской стены. По мысли Геншера, вначале Берлинская стена была даже в чем-то полезна для Запада - она практически его обороняла. Но со временем существование стены начинало оказывать все более печальный эффект на сознание западноевропейцев. На Западе стали забывать, что Европа простирается не до стены, а по крайней мере до Урала. С тех пор западноевропейцев преследует дилемма - либо в полной мере осознать, что существует Большая Европа, и начать создавать континент, основанный на солидарности, сотрудничестве и диалоге, либо же появятся новые разделительные линии с угрозой новых опасных расколов.

Иоанн Павел II сознает, что будущее той Европы, которую он хотел бы видеть, во многом зависит от того, куда пойдет Россия.

Для него, естественно, не секрет, что в России заметны проявления национализма. Однако это, судя по всему, его не обескураживает. Национализм всегда опасен, он опасен вдвойне, когда приводит к кровопролитию, как на Балканах. Однако русские потому и стали великим народом, что всегда сами справлялись с национализмом. В чем России надо помогать, так это в налаживании широкого сотрудничества с Европой, со всем внешним миром. Особая речь о сферах духовных и культурных связей. Здесь вклад Ватикана может быть вполне реальным. Ведь и Папа, и многие, кто работает вместе с ним, являются, по сути, выходцами из русской, славянской культуры.

"От Атлантики до Урала и дальше"

В послании Б.Н. Ельцина участникам европейского форума "Две тысячи лет христианской культуры" (он состоялся в мае 1993 года) упоминалось о том, что невозможно переоценить вклад христианства в развитие не только европейской, но и мировой цивилизации. Эта оценка роли христианской культуры сопровождалась не менее сильным и обязывающим призывом президента России к необходимости объединить усилия всех людей доброй воли для защиты идеалов свободы, демократии, мира и справедливости.

Иоанну Павлу II понравились эти слова российского президента. Они послужили ему своеобразной интеллектуальной стартовой площадкой, чтобы перейти к размышлениям о перспективах европейского строительства "от Атлантики до Урала и дальше". Иоанн Павел II заметил, что экономических возможностей для того, чтобы способствовать этому процессу, у Церкви, как известно, нет, хотя и здесь вовремя и по делу сказанное слово может оказаться полезным. Остается культура. Церковь и сама себя часто выражает в формах культуры. Кроме того, без единого культурного пространства трудно представить себе единую Европу будущего. Подумаем вместе о наших общих духовных и культурных корнях, о том, кто на Западе и Востоке стоял у истоков христианской Европы, о небесных покровителях нашего континента - о св. Бенедикте и о славянских апостолах святых Кирилле и Мефодии.

И снова Иоанн Павел II возвращается к культурным традициям России. Они для Папы не нечто принадлежащее ушедшим векам и поколениям. Культура России осязаема, она политична и актуальна. России, говорит Папа, пожалуй, как ни одному другому посткоммунистическому государству, необходимы новая духовность, возрождение религиозных и культурных традиций великого русского народа, воспитание чувства принадлежности к великой нации.

Молодое поколение восточноевропейцев особенно интересует Иоанна Павла II. Пастырский опыт Краковского архиепископа, многолетняя работа с молодежью, глубокое знание молодежных проблем помогают Папе видеть многое, замечать такие детали и делать столь далеко идущие выводы, которые другим, менее искушенным наблюдателям даже не приходят в голову. Во время визита в Москву в начале 1994 года президента США Билла Клинтона Папа видел по телевидению какую-то часть встречи американского президента с московской молодежью в телевизионных студиях в Останкино.

Это, вспоминал потом Иоанн Павел II, чистые, светлые лица, поражают их уверенность в своем будущем и очевидное стремление к лучшей жизни. Новое поколение не только в России, но и в других странах Центральной и Восточной Европы внушает надежду на то, что все эти страны сумеют преодолеть свои нынешние трудности и построят такое гуманное общество, которое ни в чем не будет уступать любым другим государствам.

Часто поводом для разговора с Иоанном Павлом II на тему российской культуры были ставшие при мне традиционными представления в Ватикане российской музыкальной программы "Новые имена" под руководством Иветты Вороновой. Все началось с первого концерта "Новых имен" в сопровождении блестящего национального симфонического оркестра России под управлением Михаила Плетнева в зале благословения в соборе Св. Петра еще осенью 1990 года. С тех пор не проходило ни одного лета, чтобы "Новые имена" не представляли свои артистические программы во внутреннем дворе Кастель-Гандольфо. И всегда их выступления встречали восхищение и высшую оценку Иоанна Павла II.

Музыка своей гармонией объединяет людей, она сродни религии, ибо очищает душу и помыслы наши, так однажды выразился Иоанн Павел II под впечатлением от концерта "Новых имен". "Как было бы хорошо, если бы человечество, сейчас разделенное горем и страданиями, представляло бы собой хорошо сыгранный оркестр". Такие концерты российских исполнителей - это еще одно доказательство природной талантливости русского народа, давшего миру прославленных иконописцев и художников, великих композиторов и музыкантов-исполнителей, а также таких глубоких религиозных мыслителей, как Владимир Соловьев, таких несравненных писателей, как Лев Толстой, Федор Достоевский, Александр Солженицын.

"Запад есть Запад, Восток есть Восток"

Размышления Иоанна Павла II об общей культуре европейских народов, об их единых духовных корнях плавно переходят на другую тему, не менее, а может быть, гораздо более близкую и сокровенную: восстановление нарушенного христианского единства. Видно, что для него это не религиозная проблема, а сама суть человеческой истории, своего рода альфа и омега будущего политического устройства мира. Папа настаивает, что христиане не могут представать перед Богом столь же разделенными, какими они были на протяжении всего второго тысячелетия. Диалог с православными - это стратегический выбор Иоанна Павла II, и здесь ради успеха он готов пойти на многое. Для Иоанна Павла II все христианские традиции имеют одинаковое достоинство, хотя он постоянно напоминает о существующих разногласиях и о вековых взаимных подозрениях.

Тем не менее он предпочитает говорить о новой евангелизации, для которой неприемлемы любые проявления прозелитизма. Для Иоанна Павла II реальным проявлением "уважительной помощи православию" должно наконец стать признание равенства дорог евангелизации: одна из Рима к северу, востоку, западу; другая из Константинополя - к Восточным Церквам. Однажды он сказал, что эти дороги сошлись далеко на севере, в Балтике, где-то между Литвой и Россией.

Летний воскресный вечер в Кастель-Гандольфо на берегу озера Альбано. Перед Иоанном Павлом II выступает российский ансамбль "Новые имена". В программу концерта включены произведения Вивальди, Шопена, Моцарта, Глюка, Римского-Корсакова. Присутствуют государственный секретарь Ватикана Анджело Содано, кардиналы, члены Римской курии, дипломатический корпус. Пока гости рассаживаются на свои места, а музыканты настраивают инструменты, ко мне подходит священник из окружения Папы и передает приглашение Иоанна Павла II подняться к нему на второй этаж дворца. С нетерпением жду разговора с Папой, тем более что и у меня было что передать ему из Москвы.

Папа говорит, что собирается обратиться к артистам, но не только к ним, со специальным приветствием, часть которого он намерен произнести по-русски. Быстро прочитываю русский текст, который составлен безукоризненно.

И в разговоре, и в последующем обращении к российским музыкантам Иоанн Павел II затрагивает близкую ему тему "обмена дарами" между западной и восточной традициями христианства. Есть православная византийская традиция, и все это связано с духовной традицией русского народа. Рим - западный центр: он представляет великую традицию апостолов Петра и Павла, великую миссию западной Римской Церкви в отношении народов мира. Да, каждый из нас на Востоке и на Западе имеет разные традиции и разные дары. Эти дары не могут продолжать быть разделенными, необходим обмен. Это обмен общением, а Церковь - это общение. Христос создал Церковь как общение, человеческое общение, земное. Общение это претворяет, отражает высшее общение Троицы, Бога Триединого.

Иоанн Павел II - реалист. Для него Россия, несомненно, православная страна с глубочайшими православными традициями. Вместе с тем Иоанн Павел II не забывает и уточнить, что православие вписывается в более широкое течение - христианство. Об этом, часто напоминает Папа, говорил и Владимир Соловьев, которого он хорошо знает и с удовольствием цитирует.

Для Иоанна Павла II католики в России - это в основном выходцы из Германии, Польши, Литвы. И все же в историческом разрезе они не инородные вкрапления традиционных для России конфессий, которые уже века присутствуют на Русской земле. Надежды Иоанн Павел II возлагает в первую очередь на развитие экуменических контактов с православными. Важно, считает он, чтобы Русская Православная Церковь поняла, что католики не собираются "нападать" на нее и ни о каком прозелитизме речи быть не может.

В целом же, считает Иоанн Павел II, в сложном комплексе церковно-государственных проблем католикам приходится действовать на двух уровнях: в рамках отношений между государством и Церковью и непосредственно между Католической и Православной Церквами. У меня сложилось впечатление, что сам Иоанн Павел II предпочел делать упор на второй вариант.

По мнению Иоанна Павла II, в православии по традиции большой упор делается на увязку с политикой своих национальных государств. У Католической Церкви эти увязки присутствуют в меньшей степени. Отсюда происхождение тех сложностей, которые временами возникают. Однако они вполне преодолимы, и здесь серьезную помощь могут оказать богатейшее духовное наследие русской культуры, экуменические прозрения великих российских мыслителей, подобных Владимиру Соловьеву.

Папа в России. Вне всякого сомнения, это всегда было сокровенным желанием Иоанна Павла II. Оно проявлялось в самых разных случаях. Однажды летом 1993 года, после концерта российского ансамбля "Новые имена" в Кастель-Гандольфо, прощаясь с руководительницей ансамбля "Новых имен" Иветтой Вороновой и артистами, Папа, желая им новых встреч в Ватикане и в Кастель-Гандольфо, с присущей ему многозначительностью добавил: "А может быть, и в Москве".