Александр Кырлежев Три года назад, 13-16 августа 2000 г., в Москве в храме Христа Спасителя состоялся юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, ставший кульминацией празднования в России 2000-летия христианства. Целью Собора было подведение итогов 10-летнего существования Церкви в условиях свободы во главе с новым Патриархом и одновременно определение основ церковной жизни на ближайшее будущее.
Одним из главных деяний Собора стало долгожданное прославление новомучеников и исповедников российских XX века, среди которых центральное место заняли канонизированные "отдельной строкой" император Николай II и члены царской семьи.
Программный характер Собора выразился в принятии трех фундаментальных документов: "Основ социальной концепции", "Основных принципов отношения к инославию" и нового Устава РПЦ.
Оценки первого документа были весьма различными, и многие увидели в его разработке конъюнктурные мотивы. Несомненно одно: приняв на себя труд и риск впервые сформулировать православную социальную доктрину, РПЦ сделала смелый шаг навстречу современному обществу. Документ продемонстрировал способность Церкви рационально подходить к сложным проблемам, с которыми сталкивается современный христианин. Вместе с тем не во всем этот опыт можно считать удачным. Несмотря на специально организованные общественные обсуждения, документ не получил широкого резонанса ни в обществе, ни в самой Церкви (за исключением, быть может, пункта о возможности гражданского неповиновения в случае, если власть требует от верующих совершения греховных деяний).
Другой документ, касающийся отношения РПЦ к другим христианским конфессиям, был вызван необходимостью предложить в ситуации продолжающихся внутри церковного сообщества споров по вопросу о взаимоотношениях с инославными сбалансированную позицию, далекую как от безудержного экуменизма, так и от аффектированного изоляционизма. Однако сегодня, после того как многие требования православных во Всемирном Совете Церквей были удовлетворены, придется принимать более конкретные решения относительно дальнейшей экуменической деятельности РПЦ (см. "НГР" от 16.07.03).
Что же касается принятия нового церковного Устава, то здесь можно говорить о неких параллелях с политическими процессами. Его главная идея - усиление властной вертикали в Церкви. Наиболее важное изменение заключалось в отказе от регулярного проведения Поместных Соборов, в которых наряду с епископами участвуют представители клира, монашествующих и мирян. Впрочем, в новом Уставе была лишь зафиксирована сложившаяся практика. Хотя по Уставу 1988 года Поместные Соборы должны были собираться не менее чем раз в пять лет, в действительности имел место только один Собор, избравший в 1990 году нового Патриарха. Теперь же реальная полнота власти принадлежит Архиерейскому Собору, а общецерковные Соборы - это дело доброй воли епископата.
Отказ от привлечения рядового духовенства, монахов и мирян к церковному управлению в нынешней ситуации вполне понятен: слишком активны представители "низовых" церковных движений, в том числе церковные радикалы, слишком различны, порой диаметрально противоположны, существующие в православной и околоправославной среде взгляды на проблемы жизни Церкви и мира.
Однако проблемы канонического регулирования церковной жизни на Соборе 2000 года решены не были. Данное Собором Синоду поручение разработать предусмотренные новым Уставом положения о церковном суде, о монастырях и монашествующих и о церковном имуществе пока не выполнено. Кроме того, как было сказано в соборном определении, "весьма актуальной представляется подготовка канонического кодекса Русской Церкви".
Именно эти вопросы (в частности, вопрос об организации митрополичьих округов - в Казахстане и Западной Европе) следовало бы включить в повестку дня грядущего Архиерейского Собора, который, согласно нынешнему Уставу РПЦ, должен состояться в 2004 году.
