От мученичества к воинскому подвигу

Рудаков В.Н. Монголо-татары глазами древнерусских книжников середины XII–XV вв. – М.: Квадрига, 2009. – 248 с., ил.

В эпоху перемен, когда, казалось бы, все озабочены материальными проблемами, вдруг проявился необычайно высокий интерес к истории. Оказывается, именно в такое время для человека очень важно понять: кто он по истокам своим, почему эта земля принадлежит ему, что объединяет его с другими соотечественниками? Он испытывает гордость, вспоминая исторические события. Или, наоборот, горечь.

Для русских одно из таких горьких событий – 300-летнее татаро-монгольское иго. Все знают, что Батый покорил Русь из-за ее феодальной раздробленности. По этой же причине она не могла сбросить иноземную кабалу, а потом вдруг прозрела, объединилась да и сбросила. Таков стереотип массового сознания, прививаемый со времен Карамзина.

А что по этому поводу думали сами жители Руси XIII–XV столетий? Ответ содержится в письменных источниках того времени. Особенность летописных текстов в наличии так называемых общих мест, переполненных религиозной риторикой с библейскими цитатами. Историки считали все это «архитектурными излишествами». Владимир Рудаков в своей научной монографии исследовал как раз эти пребывавшие в тени источники. Основываясь на системе доказательств, которую может проверить любой читатель, он максимально точно выявил смысл, заложенный авторами летописей. И это позволяет увидеть древние события глазами людей того времени. И понять их.

Первая встреча с татарами случилась на реке Калка в 1223 году. В новгородской летописи разбитые неведомым противником половцы – заклятые враги русских – приходят к Мстиславу Галицкому и другим князьям с богатыми дарами за помощью. При этом заявляют: «Нашю землю днесь отъяли, и ваша заутро възята будеть». Мстислав же, уговаривая князей помочь половцам, утверждает, что лучше выступить на их стороне, чем ждать, когда они соединятся с татарами и пойдут на Русь.

Дважды татары посылают к русским посольство, заявляя: «Мы вашеи земли не заяхомъ, ни городь вашихъ, ни сель вашихъ┘ Богом пущени на холопы и на конюси свое на поганыя Половче». Они приглашают русских князей принять участие в «наказании» половцев. И летописец осуждает русских князей, которые поддались на уговоры половцев и вероломно убили татарских послов.

В Лаврентьевской летописи появление татар рассматривается как промысел Божий, наказание для безбожных половцев. И летописец радуется, что его князь Василько Ростовский не ввязался в неправедную и бессмысленную авантюру, закончившуюся трагическим поражением.

В рассказах о нашествии Батыя татары, наоборот, рассматриваются как неотвратимое зло. При этом называются по-библейски «измаильтянами», «агарянами», «моавитянами», которые пришли наказать Русь за грехи в соответствии с Писанием. И воспринимаются они как гнев Божий, которому невозможно противиться. Именно этим объясняют летописцы захват пришельцами одного города за другим. Жители некоторых даже не оказывают сопротивления. И в течение полутора сотен лет русским летописям было свойственно примирительное отношение к татарскому владычеству. Более того, власть ордынцев не подвергается сомнению, как власть от Бога, коей следует подчиняться в делах земных. Но вот в вопросе веры, по мнению древнерусских авторов, лучше предпочесть мученическую гибель нарушению христианского долга. И это мы видим в житиях святых князей, казненных в Орде. Практически до самой Куликовской битвы никто и не помышляет о борьбе с «безбожными моавитянами». Идеалом становится не подвиг ратный, а подвиг духовный.

Но постепенно власть татар начинает восприниматься не столько карой Божьей, сколько дьявольским наущением. В «Задонщине» воины Дмитрия Ивановича сражаются уже за Русскую землю и веру. По сути, впервые в это время в письменных памятниках появляется мысль о вооруженном сопротивлении татарам в первую очередь как врагам православия.

В летописной повести «О великом побоище, иже на Дону» речь идет о личном противостоянии великого князя Дмитрия и темника Мамая, который назван просто «ординским князем». То есть статус его ниже статуса великого князя Дмитрия. Мамай отправляется мстить за татар, убитых ранее в битве на Воже. Больше не идет речи о гневе Божьем. Бог отныне на стороне русских. И татары впервые наделяются страхом, разумеется, Божьим. И против него выступает татарский же «царь» Тохтамыш. Он присылает послов к русским князьям, а те провожают их с честью и дарами.

Куликовская победа 1380 года выходит из ряда событий. Ведь русские одолели татар, которые считались непобедимыми не столько по причине их силы, сколько по причине слабости Руси. Закончился период «наказания Божия» и «искупления грехов». Но главным фактором победы признается «милосердие Божие». Русские получили поддержку Господа, поскольку среди прочего стремятся «постыдить и посрамить» противников христианства. К числу «поганых», кстати, относят и союзников Мамая – литовского князя Ягайло и рязанского князя «худаго Олега».

В более позднем «Сказании о Мамаевом побоище» Мамай уже величается царем. Это поднимает и статус великого князя Дмитрия, а главное, ставит актуальный вопрос: «Вправе ли Русь воевать с самим татарским царем?» При этом битва разворачивается не только на земле, но и на небесах, где христианский Бог противостоит «поганским» богам. Сокрушительное поражение Мамая привело к осознанию, что борьба с татарами – богоугодное дело. Вместо мученической смерти отдельных людей, не оказывающих сопротивления, святыми мучениками становятся павшие на поле боя с оружием в руках.

Спустя 100 лет появилось «Послание владычня на Угру к великому князю» ростовского епископа Вассиана. В нем отвергается традиционное представление о божественном происхождении власти хана. А также пересматривается устоявшаяся в русском сознании иерархия, в которой великий князь является вассалом татарского «царя». Вассиан именует великого князя Ивана III «Богом утвержденным царем» и государем – истинным правителем в отличие от «ложного» «поганого царя».

Начала формироваться новая идеология Русского государства, опирающаяся на идеи о мессианстве Руси и богоизбранности великокняжеской власти. И появляется новый герой, который уже не имеет морального права отказаться от защиты своего Отечества, он активно противостоит стремлению «нечестивых» «разорить христианскую веру».