Дописать за Пушкина

Хорошо бы иметь библиотеку в пять – нет, десять – тысяч томов! Станислав Жуковский. Интерьер библиотеки помещичьего дома. 1910-е. Государственный музей изобразительных искусств Республики Татарстан, Казань

Чтение пьес всегда затруднительно. Все-таки они пишутся для игры на сцене. Хотя бывают исключения. Так, «пьеса для чтения» «Павел I» Дмитрия Мережковского успешно шла в Театре Советской армии. Правда, возможно, благодаря гению Олега Борисова, сыгравшего заглавную роль. Думается, еще одним исключением являются пьесы Владимира Набокова. По справедливому замечанию исследователя и публикатора его творчества Андрея Бабикова произведения классика «насквозь проникнуты тематическим единством и некоей общей поэтической интонацией Границы между прозой, поэзией, драмой, научными штудиями у него довольно прозрачны».

В настоящие тома, продолжающие собрание сочинений писателя в серии «Набоковский корпус», вошли все его драматургические произведения, за исключением «Трагедии господина Морна». Последняя в силу объема и значительного числа связанных с ней материалов была издана отдельно (см. «НГ-EL» от 17.10.24).

Владимир Набоков. Скитальцы. Пьесы 1918–1924 / Сост., ред. заметка, статья и коммент. А. Бабикова.– М.: АСТ: CORPUS, 2024. – 236 с. (Набоковский корпус).

«Анабелла: Здрасьте, здрасьте.

Сон: Мы заняты, девочка. Пошла, пошла.

Вальс: Ах, нет. Пусть останется. «Девочка» – какое редкостное слово, ворчание восторга. Сегодня утром она говорила о волшебниках и сернах. Так бы хотелось еще об этом.

Анабелла: Вы помешали мне играть.

Сон: Она хочет сказать, что ей нравятся брутальные небритые неврастеники».

Не менее важны и фрагменты, вычеркнутые Набоковым в процессе работы над пьесой, которые приводит Бабиков. Например, после рассуждений Вальса о желании иметь библиотеку, состоящую из 5–10 тысяч томов («сколько наберется») исключительно «уникумов», идет следующий пассаж: «И отдельное помещение с полным комплектом легкомысленных романов – и в резиновых переплетах, пожалуйста, чтобы можно было их читать, купаясь». А на вопрос Сон, нужны ли ему книги по политике и географические карты, ответил: «нет, не хочу в своих шкапах хранить бациллы бессонницы».

Владимир Набоков. Человек из СССР. Пьесы 1927–1938 / Сост., ред. заметка, перевод и коммент. А. Бабикова.– М.: АСТ: CORPUS, 2024. – 416 с. (Набоковский корпус).

«Ты наш, с тех пор

как мать мою покинул

и тоскуешь.

На темном дне отчизну

ты узнаешь,

где жизнь течет,

души не утруждая.

Ты этого хотел».

И Князь соглашается: «веди меня, мне страшно, дочь моя…»

Подобные «дописывания» классиков были нередки во второй половине XIX – первой половине ХХ века. Можно вспомнить попытки Валерия Брюсова или Модеста Гофмана «завершить» «Египетские ночи» все того же Пушкина.

Из других не публиковавшихся материалов обращает на себя внимание письмо эсеров Владимира Зензинова и Ильи Фондаминского Набокову по поводу премьеры «События» в постановке Юрия Анненкова. Особенно интересно мнение Фондаминского: «спектакль был великолепный – самый интересный из поставленных. Но это для особой публики – молодой и современной. До публики «премьеры» он не дошел. Дойдет ли до другой публики – не уверен». Продолжая мысль Фондаминского, стоит спросить: дойдет ли Набоков-драматург до нынешней публики?