Знакомьтесь – Е.Ф.К.

Борис Романов. Черный агат. Е.Ф.К., Александр Блок и другие. Повествование в комментариях и письмах.– СПб.: Издательство «Пушкинский Дом», 2024. – 544 с.: ил.

У новой книги автора «НГ-EL» Бориса Романова имеется подзаголовок: «Е.Ф.К., Александр Блок и другие». Количество «других» в книге зашкаливает. Достаточно сказать, что алфавитный указатель имен занимает 15 (прописью: пятнадцать) страниц. Хорошо еще, в исследовании благоразумно не указываются фамилии Блока и самой Книпович. Зачем делать бессмысленную работу, если имена этой пары упоминаются практически на каждой странице.

Теперь поставьте себя на место писателя – очутившись перед такой прорвой материала, первое, что приходит в голову, рассортировать его на две части: главную и второстепенную. После чего аккуратно избавиться от балласта, иначе все вырвется из рук и работа затянется надолго. Однако Романов поступил с точностью до наоборот: отважно вступил в бой с превосходящими силами соперника, выстраивая каждую главу своего труда таким образом, чтобы в ней была своя интрига, имелся интересный для читателей сюжет. Порой для такого кульбита необходимо проявлять недюжинное мастерство. Писательское мастерство окупается сторицей – здесь отсутствует обидная дифференциация на первосортных и второстепенных. Для воссоздания объемной картины далекого времени при умелом обращении все пригодится, все впрок. Поэтому визит Лиона Фейхтвангера в Москву в декабре 1936-го гармонично соседствует с рассказом о сестре Павла Антокольского, бывшей секретаршей в издательстве у Каменева, а когда того арестовали, приютившей семилетнего ребенка изгоя, или с репликой о живописце Левике, изобразившем Евгению Федоровну с неизменной папиросой.

У автора нет возможности давать всем персонажам развернутые характеристики. Слишком часто одни появляются, другие исчезают, чтобы потом опять появиться. Упомянул, и на том спасибо. В этом случае подобное мельтешение читателей не раздражает. Оно принимается как должное благодаря тому, что Романов обладает редким качеством – умело переводить разговор на другую тему. Благодаря этой, далеко не всегда встречающейся у мастеров пера способности он умеет вовремя остановиться, не доводить эпизод до такого состояния, когда возникает опасность, что он станет скучным.

Скрупулезность автора удивительна. Он берет на заметку любого персонажа тем либо иным образом, связанным с ведущей парой. А поскольку во времена Серебряного века люди имели тягу к ведению дневников, по большей части бережно хранимых потомками, то после кончины поэта ряды мемуаристов выросли в геометрической прогрессии. Одни его видели, другие слышали, третьи помогали чем могли, четвертые без дела путались под ногами…

В каких-то проблемах добровольные помощники помогали докопаться до истины. Разобраться удавалось, правда, не всегда. Некоторые доброхоты интересовались – нам бы ваши заботы, – были ли между Книпович и Блоком интимные отношения. Другие брались рассеять над этой тайной туман.

Причем никто не пытался хитрить: многие искренне стремились поведать малоизвестные детали из жизни Блока. Организатором всевозможных поклонников поэта необходимо координировать их деятельность. Ведущей в этом отношении организацией стала созданная в декабре 1923 года «Ассоциация по изучению Александра Блока». Вот так, без затей. Не жизни, не творчества, а Блока в целом. Он человек многогранный…

Как говаривал Карл Маркс, жить в обществе и быть независимым от общества нельзя. Чтобы новоиспеченная ассоциация худо-бедно могла существовать, она должна выполнить всякие бюрократические обязанности, в частности иметь свой счет в банке, официальный адрес и т.д. Для этого она должна являться составной частью более крупной организации. Блоковская влилась в Российскую академию художественных наук. Ее организационное заседание состоялось 6 декабря 1923 года. Оклады у сотрудников были до смешного маленькие. Поэтому те старались находить место для приработка где удавалось.

Главная деятельность Ассоциации, так же, впрочем, как и Академии в целом, были доклады и обсуждения. До публикации доходило не у всех докладчиков.

Ошибкой будет думать, что в послереволюционное время в советских учреждениях царила тишь да гладь да божья благодать. Конфликты между сотрудниками случались на каждом шагу. Положение было шаткое, нестабильное. Автор приводит убедительные примеры.

Книпович ищет, нащупывает стезю, на которую выведет ее фаталистка-судьба. После смерти поэта (Александр Александрович старше нее на 18 лет) Евгения Федоровна по-прежнему была связана с подготовкой материалов о Блоке: редактировала его черновые записи, готовила публикации, писала примечания, которых требовалось все меньше. В один прекрасный день она поняла: сделала для памяти поэта все, что могла. Тогда Книпович сменила вектор деятельности – вплотную занялась немецкой литературой – переводы, предисловия, примечания…А Блоком пусть отныне занимаются молодые, не будем перебегать им дорогу. И Романов тут как тут – снова приводит тьму фактов как успешной, так и неудачной деятельности научных сотрудников. Причины были самые разнообразные: одних не устраивал большевизм, других – символизм, третьих – мистицизм…

В апреле 1926 года Книпович перешла на работу в Публичную библиотеку имени Ленина. Она быстрыми темпами отдалялась от темы, в которой считалась авторитетом. Стала типичным большевистским критиком. Далеко не ангел. Ее злым нападкам подвергались такие мастера поэзии, как Анна Ахматова, Мария Петровых, Арсений Тарковский. Всяко бывало.

Среди апологетов гадания существует поверье, что черный агат приносит долголетие. В отношении Евгении Федоровны это предсказание сбылось – она скончалась на 91-м году яркой, насыщенной интересными событиями жизни.