В Бедламе нелюдей / Non-fiction / Независимая газета

В Бедламе нелюдей

Безумной была не Марина Цветаева, безумным было время

Марина Цветаева. 1914
год. Иллюстрация из книги

«Когда человек умирает, изменяются его портреты», – писала Анна Ахматова. Впрочем, дивная красота Анны Андреевны и спокойная величавость последних ее лет всегда гармонировали с ее словом. С Цветаевой было совсем не так.

Бродский называл ее поэзию кальвинистской. Самосжигающей. И прозу Цветаевой, да и любое письмо можно было считать таким же. Каждое слово она писала как в последний раз. И жизнь ее обстояла таким же образом. Ко всем бедам, свалившимся на ее поколение (война, потом другая, слом старого уклада жизни, репрессии, изгнание), добавлялась собственная натура. Вспомним еще слова Иосифа Бродского о ней: «Полная победа правды небесной над правдой земной».

Уже не одно поколение гадает: что было бы, если бы. Если бы Пушкин был ранен не смертельно, если бы Есенин не поехал в Ленинград, если бы Высоцкому вызвали скорую, если бы Лермонтов был менее заносчив в тот роковой вечер. Однако многие из тех, кто посвятил свою жизнь Цветаевой, считают, что ее судьба была предопределена. Петля в Елабуге, в доме, где сегодня хранят ее память, видится ряду исследователей уже в первых цветаевских строках и портретах.

Именно облику Цветаевой, ее фотографиям и портретам, рассмотренным сквозь магический кристалл обстоятельств ее трудной жизни, и посвятила свое исследование Наталья Шаинян. Недавно она получила Литературную премию имени Марины Цветаевой за эту книгу, за книгу-альбом «Психея. Фотолетопись жизни Марины Цветаевой».

Наталья Шаинян. Психея.
Фотолетопись жизни Марины
Цветаевой. – М.: Бослен, 2024. –
320 с.

По самым разным архивам (Российский государственный архив литературы и искусства, фонды Дома-музея Марины Цветаевой в Москве и Мемориального музея в Болшеве, Государственный архив Российской Федерации, Литературно-художественный музей сестер Цветаевых в Александрове, частные коллекции) был собран большой комплекс фотографий Цветаевой. Каждая фотография иллюстрирует тот или иной период цветаевской судьбы. От упорной, погруженной в себя девочки, дочери создателя Музея на Волхонке до последних московских съемок. Тонкая, нежная, во власти любовных чар в Коктебеле молодая женщина. А следом – суровое лицо эмигрантских снимков. Страшно смотреть на ее лицо после возвращения. От нее, словно от прокаженной, шарахались знакомые, встречая на улицах, по которым она металась в поисках пристанища. Муж, сестра и дочь – в тюрьме, сама только приехала из Франции.

Когда после лагерей и ссылок дочь Цветаевой Ариадна Эфрон спросила Ахматову: «Правда ли, что мама была безумной?», Анна Андреевна ей ответила: «Безумной была не она. Безумным было время».

Сила работы Шаинян в том, что она во многом позволяет самому читателю погрузиться и в лик Цветаевой, и в воспоминания о ней, иногда совершенно противоположные друг другу. Страшная эпоха, страшная судьба и великая, всемогущая сила русского слова: «Отказываюсь – быть. / В Бедламе нелюдей / Отказываюсь – жить». Наследие Цветаевой бездонно, и встреча с ним продолжается.