Таланты из тихого городка

Все в провинции течет неспешно. Константин Горбатов. Русская провинция веcной. 1922. Частное собрание

Еще до революции в литературе начал формироваться миф о русском провинциальном городе – тихом, сонном, степенном, хлебосольном. Так ли это было на самом деле? Современные историки и краеведы, опираясь на свидетельства современников и другие документы, стремятся воссоздать дух русской провинции второй половины ХIХ – начала ХХ века. По мнению исследователей, жизнь в этих городах, по сравнению со столицами, и вправду была неспешная, в чем-то патриархальная. Но и там кипели страсти, плелись интриги. А подчас происходили курьезные, анекдотические события – как же без этого? Ведь менталитет и бытовой уклад провинциалов отличался от московского и петербургского.

Описывать жизнь провинции как особого явления литераторы начали в первой половине XIX столетия. Поначалу это были в основном записки военных и купцов. Затем путешествовать стали писатели и журналисты. Они публиковали увлекательные, хотя и субъективные очерки о городах и селах русской глубинки. В пореформенный период к делу подключились историки, этнографы, собиратели фольклора. На рубеже ХIХ и ХХ веков популярным занятием среди интеллигенции стало изучение старых церквей и дворянских усадеб. Появлялись кружки историков-энтузиастов, выходили путеводители по городам русской провинции. В этих пожелтевших брошюрах любители старины и сегодня могут найти немало ценного материала.

Вот, скажем, дом в провинциальном городе. Губернаторы, богатые купцы, обыватели среднего достатка или скромные мещане-ремесленники возводили себе жилища по своему достатку и вкусу. Губернаторский дом всегда стоял на главной улице. Днем там решались важные вопросы, по вечерам же закатывались балы. Проходили и другие официальные мероприятия – например, встречи губернского начальства с населением. Солидностью отличались и дома местных предводителей дворянства. Городские обыватели имели дома поскромнее, но вполне добротные. Перед каждым из них непременно располагался сад. В одном из таких домов в тихой части Тулы провел свое детство писатель Викентий Вересаев. Неплохой дом в центре Нижнего Новгорода занимали родители критика Николая Добролюбова. В Уфе в огромном деревянном доме на косогоре прошли ранние годы писателя Сергея Аксакова. Те, кто победнее, сдавали в своих домах комнаты: на этом удавалось заработать, но нарушалось уединение – одна из главных ценностей провинциальной жизни. О нравах обитателей такого жилья часто писали Горький, Короленко, Глеб Успенский. Среди домовладельцев попадались чудаки и оригиналы. Так, в Ростове-на-Дону один состоятельный хлеботорговец установил на своем участке дом, целиком по его распоряжению вывезенный из Италии. По наблюдению историков, провинциалы были большей частью домоседами: вечера они старались проводить не на гуляньях, не в кабаках, а дома (да и увеселительных заведений в небольших городах не хватало). Играли в карты, разводили канареек, выращивали цветы…

А вот житель Калуги Константин Циолковский, с точки зрения его соседей, имел странное и опасное хобби: устраивал опыты с электрическими машинами и прочими научными приборами. Кто мог тогда представить, что этот тихий городок станет колыбелью космонавтики!

На главной улице провинциального города обычно располагалось и здание гимназии. Мемуары выпускников свидетельствуют о том, что нравы в этих учебных заведениях царили отнюдь не либеральные. Чехов рассказывал, как однажды попал в карцер за то, что пришел в таганрогскую гимназию в клетчатых панталонах. Не самым добрым словом вспоминал свои гимназии (костромскую, потом симбирскую) философ и публицист Василий Розанов. Он позже и сам стал учителем – в Брянске. Без восторга рассказывал о своей калужской гимназии писатель Борис Зайцев. Многие выпускники вспоминали, что среди учителей процветало пьянство.

Директором тверской гимназии был некоторое время известный романист Иван Лажечников. А в саратовской гимназии на протяжении двух лет учительствовал молодой Чернышевский. Он пренебрегал традиционными учебниками, а вместо этого читал ученикам стихи Жуковского и Пушкина. И даже подчас говорил им о пороках крепостного права.

Зато школьная самодеятельность порой позволяла раскрыться юным дарованиям. Так, в архангельской гимназии читал свои ранние сказки юный Борис Шергин, будущий известный писатель и фольклорист. Прозаик Соколов-Микитов и поэт Игорь Северянин окончили реальные училища (в Смоленске и Череповце соответственно). Писатель Дмитрий Мамин-Сибиряк получил образование в Екатеринбургском духовном училище. Все они оставили воспоминания о временах учебы.

Вдали от центральной улицы, на окраине города, располагались промышленные предприятия и рабочие кварталы. В старой России существовали настоящие города-заводы: Екатеринбург, Ижевск, Тула. У многих населенных пунктов была своя промышленная или ремесленная специализация. Торжок славился кожевенным товаром, Муром – калачами, Дмитров – баранками, Сергиев Посад – игрушками, Ростов Великий – расписной многоцветной эмалью… Особняком стоял рыболовный промысел, благо рек, озер и морей в стране предостаточно. «Рыбной столицей России» считался Архангельск, но не отставала и Астрахань. Центром ткацкой промышленности был Иваново-Вознесенск. Низкооплачиваемые рабочие его мануфактур ютились в убогих и тесных хибарах. «Рабочие квалифицированные жили в достаточно удобных квартирах и домах, имели собственные огороды и скотину. Люди целеустремленные, на досуге предпочитающие кабакам театры, могли сделать в Иванове вполне успешную карьеру», – писал в одной из своих книг историк – краевед Алексей Митрофанов (1967–2024).

Центром общественной жизни русского провинциального города были торговые ряды. Порой они занимали обширную территорию и включали десятки зданий, каждое из которых имело свою специализацию. Ряды Хлебные, Мучные, Мелочные, Овощные, Пряничные, Масляные, Рыбные, Квасные, Дегтярные, Мясные…

Визит в Гостиный двор, допустим, в Костроме был особым мероприятием, требующим времени, усилий, ну и, конечно, денег. Здешняя галерея превращалась по выходным и праздникам в главный городской променад. Там можно было продемонстрировать новые наряды и узнать свежие сплетни. Всероссийскую известность снискала Нижегородская ярмарка, прославленная Владимиром Соллогубом в повести «Тарантас» (но отчего-то не понравившаяся Александру Пушкину). На этом торжище, помимо прочего, русские коммерсанты налаживали контакты с восточными купцами. А производитель «смирновской» водки после визита на ярмарку августейшей особы стал в одночасье поставщиком императорского двора.

Для проведения досуга в провинциальных городах открывались театры, цирки, общественные парки с акробатами и фокусниками. В первые годы ХХ столетия в моду начал входить синематограф. Появлялись и публичные библиотеки: в 1848 году в Симбирске, через 10 лет в Рязани, еще через год – в Самаре. Культурными центрами в ряде провинциальных городов были, как это ни покажется парадоксальным, вокзалы. Руководители железнодорожного ведомства старались облагородить здания, чтобы повысить привлекательность нового вида транспорта. Так, главной достопримечательностью вокзала в Павловске под Петербургом была музыка. Здесь выступали цыганский хор под управлением Ильи Соколова, российские исполнители-виртуозы, а однажды давал концерт сам Иоганн Штраус. Но многие провинциалы все-таки предпочитали проводить свободное время в ресторанах, трактирах и чайных. Толстосумы отправлялись в Купеческий или Коммерческий клубы, публика попроще развлекалась в распивочных и харчевнях. В трактире можно было сыграть в бильярд, послушать оркестр, полистать свежие газеты и журналы. Каждое такое заведение было «не столько местом для закусывания и выпивания, сколько действительно народным, но при этом в чем-то интеллектуальным клубом», отмечал Алексей Митрофанов. Из таких деталей повседневности складывалась пестрая мозаика русской провинциальной жизни.