Блистательный мракобес из прибежища негодяев

Французская революция превратила Бёрка в консерватора. Макс Адамс. Свержение Робеспьера в Национальном конвенте 27 июля 1794 года. 1870. Старая национальная галерея, Берлин

«Размышления о революции во Франции» – самый известный опус Эдмунда Бёрка (1729–1797), английского политика и публициста, которого называли «новым британским Цицероном». А также одна из самых известных книг XVIII столетия – причем не только в Британии.

Между тем первые, как уверяют составители, фрагменты переводов трактата Бёрка либо сокращенные его издания появились на русском языке только через 200 лет – в Москве (1991–1993 – журнал «Социс»; 1993 – издательство «Рудомино») и в Лондоне (1992 – издательство Overseas Publications Interchange, перевод Симы Векслер). В отношении последней версии переводчик и составитель нынешнего академического издания Сергей Карп отмечает, что там опущены все французские цитаты, примечания хаотичны, а перевод изобилует ошибками, «несмотря на некоторые удачные стилистические обороты». В общем, пришлось ждать еще тридцать лет и три года.

Почему два столетия с лишним этот труд не был востребован в России? Сергей Карп пишет, что удивляться тут не приходится. Образ мыслей Бёрка в целом никогда не был созвучен «ни одному из направлений нашей общественной мысли – ни «почвенническому», ни «западническому», ни «охранительному», ни «освободительному».

В самом деле, наших охранителей могло отпугнуть то обстоятельство, что Бёрк был пламенным оратором из либерального лагеря – из партии вигов. А наших либералов – что мысли он высказывает самые консервативные, чтобы не сказать обскурантистские. Впрочем, это уже наши домыслы.

Эдмунд Бёрк родился в Дублине в 1729 году в семье судебного поверенного. Окончив знаменитый Тринити-колледж в Дублине (там учились в разное время Джонатан Свифт, Джордж Беркли, Оливер Голдсмит, Томас Мур, Оскар Уайльд, Сэмюэл Беккет), Бёрк отправился в Лондон, чтобы заняться юриспруденцией. Но вскоре понял, что его больше привлекают политика и словесность. Бёрк быстро сделался популярным автором, в 1758 году стал первым редактором ежегодника Annual Register – обзора мировых событий, который издается до сих пор.

Эдмунд Бёрк. Размышления о революции во Франции / Изд. подг. С.Я. Карп. – М.: Ладомир, Наука, 2023. 508 с. («Литературные памятники»).

Между прочим, именно о вигах и именно в эту пору знаменитый литератор Сэмюэл Джонсон («воплощенная нетерпимость, эрудиция, язвительность», по определению Борхеса) проронил свое знаменитое: «Патриотизм – последнее прибежище негодяя». Хотя личные отношения Бёрка и Джонсона были самыми дружескими; оба были видными членами учрежденного в 1764 году в Лондоне «Литературного клуба».

Бёрк в соответствии с политикой вигов выступал за терпимое отношение к колониям в Америке. Он критиковал английское правление в Ирландии, особенно за дискриминацию католиков (хотя сам был воспитан в англиканстве). Призывал реформировать управление Индией, которая находилась под контролем Ост-Индской компании (и добился в 1785 году отстранения британского наместника Уоррена Гастингса).

При этом Бёрк настаивал на неукоснительном применении в Индии британских законов, «основанных на естественном праве, присущем всем людям без исключения», а Гастингс возражал: западные представления о законности неприменимы на Востоке. Вообще главные темы тогдашних политических прений вплоть до пресловутых «прав человека» благополучно дожили до наших дней – и остались такими же дискуссионными.

В 1789 году Французская революция поссорила Бёрка с лидером вигов Чарльзом Фоксом. Тот приветствовал события во Франции, а Бёрк воспринял их как торжество охлократии и подверг язвительной критике в трактате «Размышления о Французской революции» (1790). Так Бёрк из либерала сделался заядлым консерватором – не путем возрастной эволюции (тут не было бы ничего странного, это многих славный путь), а практически в одночасье.

Бёрк выступал за свободу в пределах законности (почти как Ярослав Гашек, учредитель пародийной «Партии умеренного прогресса в рамках закона»). И доказывал, что реформы хороши, когда идут эволюционным путем (главный принцип всякого консерватизма). В итоге большинство вигов поддержали решение правительства тори вступить в войну с Францией. А трактат Бёрка вошел в историю как классическое изложение догм и принципов консервативной идеологии.

С нашей нынешней колокольни нетрудно увидеть в трактате Бёрка двойные стандарты. Он критикует Французскую революцию прежде всего за нелепые новшества, пренебрежение народными традициями и ценностями предков. Самые радикальные из английских вигов помнили об Английской революции (1649–1660) и готовы были видеть во французах своих подражателей (а все издержки и эксцессы, мол, преходящи – лес рубят, щепки летят). Нет, возражает Бёрк, всякая революция бездумно уничтожает духовные устои и наследие столетий. Но Британия все же сумела восстановить связь времен, и британской политике в противоположность французскому радикализму свойственна благодетельная забота о преемственности и естественном развитии, уважение к традиции и конкретным правам человека, прежде всего имущественным, вместо абстрактной идеи закона, которую во Франции к тому же проводят в жизнь полуграмотные крючкотворы. Иерархия людей и сословий, по Бёрку, естественна и неизбежна, а искусственное перераспределение собственности непременно обернется катастрофой.

Бёрку кроме всего прочего приписывается фраза: «Единственное, что нужно для триумфа зла, – чтобы хорошие люди ничего не делали». Очень похоже на нашего Салтыкова-Щедрина: «Честный человек в России мастер молчать, где ему молчать не следует». Что ж, Бёрк по крайней мере молчать не стал.

Зачем читать этот трактат сегодня? Прежде всего для удовольствия. Великолепная риторика и красоты классического стиля не уступают другому памятнику той эпохи – «Истории упадка и разрушения Римской империи» Эдварда Гиббона. А перевод Сергея Карпа дает об этих красотах весьма достаточное представление.

А кроме того, всякий может найти в этой книге пищу для ума и материал для сравнений – и охранитель, и либерал, и реакционер, и радикал, и историк, и юрист, и политический деятель или обозреватель, и ценитель изящной словесности.