0
3513
Газета Non-fiction Печатная версия

07.09.2022 20:30:00

О людях, не измельченных расстоянием

Советский комсомолец стал классиком польской поэзии XX века

Тэги: история, россия, польша, вторая мировая война, поэзия, арбат, окуджава, йоко оно, концлагерь, любовь, подвиг, коллективизация, продразверстка, булгаков, собачье сердце, есенин, айседора дункан


история, россия, польша, вторая мировая война, поэзия, арбат, окуджава, йоко оно, концлагерь, любовь, подвиг, коллективизация, продразверстка, булгаков, «собачье сердце», есенин, айседора дункан Кто был прототипом профессора Преображенского? Кадр из фильма «Собачье сердце». 1988

От призыва в Красную армию в 1940 году, через бои под Оршей в июле 1941-го, нацистские лагеря для военнопленных в польских Сувалках и на западе Германии, побег оттуда в 1945-м, а вскоре и от энкавэдэшников, хозяйничавших в «новой» Польше, до начала второй жизни за границей под чужим именем… Журналист, путешественник, автор «НГ-EL» Николай Носов посвятил документальную книгу истории своего рода, взяв за основу обрывки биографии предка – классика польской поэзии Станислава Мисаковского (1917–1996).

Дальше всего вглубь веков Носову удалось проследить родословную по линии матери. Фамилия ее рода – Демьянок – упоминается в так называемом реестре знатных фамилий Ивана Грозного. О том, что Станислав Мисаковский – урожденный Владимир Феофанович Демьянок, стало известно из его книги «ВФД, или Человек, который не знает, кто он», изданной по-польски посмертно (так завещал сам поэт) в 2017 году. Детективная история жизни Мисаковского стала раскручиваться, когда его биографией занялся ведущий научный сотрудник ИМЛИ РАН, полонист Андрей Базилевский. Он стал искать родню поэта и обратился к матери Николая Носова Римме Борисовне.

В жизни Мисаковского нашлось место и подвигу – он вытаскивал раненых с поля боя в дни, когда ему пришлось повоевать в Белоруссии, и романтике – бежать из немецкого лагеря ему помогла влюбившаяся в него полячка-остарбайтер. В книге Носова есть много цитат из стихов его двоюродного деда, среди них – очень страшные. Есть и те, что помогли поэту выжить, например посвященные его матери Анастасии Новак: «Ты протянула мне руку/ которой когда-то/ гладила кудри мои/ рука была жесткая и шершавая/ как песчаный берег/ я стал к тебе ближе/ мама/ еще на год».

Первые главы книги – идиллическое описание окрестностей Арбата 1960-х и 1970-х, где прошло детство автора: семья Владимира и Риммы Носовых жила в Малом Могильцевском переулке, в одной из комнат большой квартиры, до Октябрьской революции принадлежавшей потомкам героя войны 1812 года Николая Раевского. Повествование наполнено бытовыми подробностями обитателей ойкумены, как ее называет автор, в которой по вечерам слышались песни Окуджавы, футбольные мячи мальчишек перелетали за заборы иностранных посольств, школьники ходили на выставки в Пушкинском музее, а местную школу однажды посетила Йоко Оно.

33-15-12250.jpg
Николай Носов. Четки памяти.
Станислав Мисаковский и его
тайна: XX век в историях
родственников поэта.– М.:
Издательский дом Третьяковъ,
2022. – 139 с.
Автор подробно расспрашивал старших родственников, поднял архивы нескольких семейств. Например, полностью приведено заявление отца Мисаковского, крестьянина средней руки села Нововознесенское Херсонской губернии Феофана Демьянка в прокуратуру, в котором он просит заступиться за его хозяйство, разграбляемое бывшими бандитами, пробравшимися во власть. Когда читаешь это заявление, сухие термины «коллективизация» и «продразверстка» начинают сочиться кровью. Заявление это не помогло. У Феофана Демьянка, отца шестерых детей, отняли землю, все имущество и сослали на Кавказ под надзор местного ГПУ; правда, все члены семьи остались в живых, а их истории составили книгу Носова.

В подготовке книги к изданию участвовал литературовед Сергей Зенкевич, чей отзыв вынесен на обложку: «Четки памяти» – неожиданная книга, в которой Николай Носов поднимается огненной вертикалью Двадцатого века, взяв путеводителем собственную родословную… Кровная связь автора книги с ее героями не подменяет, а подкрепляет простоту, меткость, честность изложения». Нанизать обрывки воспоминаний на нить времени – задача, образно отразившаяся в названии книги, – выполнена виртуозно. Книга опровергает строки Мисаковского из его переведенного на русский сборника «Замерзшая земля», о том, что «люди,/ измельченные расстоянием,/ улетучиваются из памяти». В случае с родственниками Носова так не произошло и уже не произойдет. А его семейные мемуары смогут вдохновить на поиски информации о предках тех, кто не решался делать этого до сих пор из-за кажущейся сложности. Ведь, по справедливому замечанию Носова, чтобы разобраться в себе, надо сначала разобраться в них.

Читатель «Четок памяти» также узнает, кто, согласно семейным преданиям ныне живущих родственников Мисаковского – Носовых, Суриковых, Вязниковцевых, Гомоз, Метлиных, стал прототипом профессора Преображенского из «Собачьего сердца» Булгакова и как доставляли в московскую квартиру Айседоры Дункан хмельного Есенина после шальных кутежей, воспетых в его «Москве кабацкой». 



Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Польские фермеры возобновляют протесты против украинского транзита

Польские фермеры возобновляют протесты против украинского транзита

Наталья Приходко

Варшаве не понравилось, что Киев исключил ее из числа ключевых партнеров

0
1585
О красивой жизни накануне революции 1917 года

О красивой жизни накануне революции 1917 года

Анастасия Башкатова

В какое будущее газовали "паккарды" новых русских буржуа, читающих первый отечественный глянец

0
1866
Поговори со мной

Поговори со мной

Арсений Анненков

В диалогах Юрия Беликова буквально на ходу рождаются и умирают открытия, разочарования, истины и заблуждения

0
994
Тоска по миру гармонии

Тоска по миру гармонии

Мария Бушуева

Автопортрет Бориса Кутенкова, перерастающий границы личного

0
810

Другие новости