Обжигающим пером

Мстислав Ростропович и Галина Вишневская в гостях у Солженицыных. Кавендиш, 1990. Иллюстрация из книги

«Я чувствовал себя – мостом, перекинутым из России дореволюционной в Россию постсоветскую, будущую – мостом, по которому через всю пропасть советских лет перетаскивается тяжело груженный обоз Истории, чтобы бесценная поклажа его не пропала для будущего». Так описывал Александр Исаевич Солженицын свою многолетнюю работу над романом-эпопеей «Красное колесо». Работу яростную, самозабвенную, ради которой он вместе с семьей поселился в глухих и труднодоступных американских лесах в штате Вермонт.

Все 20 лет изгнания (1974–1994) писатель не переставал верить, что вернется в Россию, когда падет коммунизм. И еще очень хотел предупредить катастрофу новой Февральской революции. Он буквально кожей чувствовал события, которые захлестнули нас в начале 1990-х. Это были насыщенные и непростые годы. Надо было воспитывать сыновей, чтобы они оставались русскими, и вести беспрерывную полемику с теми, кто поливал грязью его Родину. Как ни странно, после оглушающей и всеобъемлющей травли в СССР он столкнулся с тем же и в свободном мире. Александр Исаевич всегда говорил и писал то, что думал, что считал важным и наиболее существенным. И это вызвало раздражение и непонимание у многих на Западе.

Как это было, как шла американская жизнь насильно высланного пророка, каждый день которой был посвящен России, теперь можно узнать, взяв в руки огромный, почти 900-страничный, том воспоминаний «Угодило зернышко меж двух жерновов: Очерки изгнания». Александр Исаевич внимательно, тщательно восстанавливал все встречи и события. Так все и состоялось. «Угодило зернышко меж двух жерновов» после возвращения писателя в Россию частями публиковалось в «Новом мире», но полностью выходит впервые. Подготовила книгу к изданию со всеми необходимыми комментариями ангел-хранитель писателя Наталия Дмитриевна Солженицына. Нелишне сказать, что работу такого объема, как правило, проводят коллективы научно-исследовательских институтов.

Итак, перед нами почти четверть века жизни «вермонтского отшельника», как иногда называли его. Проходят европейские и американские политики, люди, которые восхищались им и хотели хоть в чем-то помочь, друзья, продолжавшие бороться за свободу в СССР. С ними он как мог, но продолжал переписку. Особенно трепетно всегда относился Солженицын к еще тогда жившим представителям первой, так называемой белогвардейской эмиграции. Вот что сказано у Александра Исаевича об их письмах: «В моем случае величайшую подмогу оказали Старики – вот те старые эмигранты революционных лет. Они одарили меня и эпизодами – и самим духом времени, который только и передадут «неисторические» рядовые люди». После того как оказался на Западе, Солженицын обратился к русской эмиграции с призывом писать воспоминания, чтобы донести правду о подлинных событиях российской истории. И именно собрание этих посланных ему со всего мира рукописей стало основой для будущего Дома русского зарубежья на Таганке.

Александр Солженицын. Угодило зернышко промеж двух жерновов: Очерки изгнания.– М.: Время, 2021. – 880 с. (Собр. соч. Т. 29).

Но, пожалуй, главная красная нить книги – это описание постоянной борьбы за Россию. Особенно с теми, кто считал, что подвалы Лубянки обусловлены чуть ли не застенками времен Московского царства. Кто с пеной у рта доказывал, что отсутствие свободы, варварство – это постоянное, имманентное свойство нашей страны. И Александр Исаевич восстал против этого, доказывая, что революция нарушила прежде всего подлинные, национальные традиции России. Особенно его возмущали те представители так называемой третьей эмиграции, которые, не успев оказаться на Западе, вытирали ноги о свою Родину. «Третьи» эмигранты обронили право претендовать влиять на будущее России, да еще призывать западные страны к решению российских вопросов. А худшая их группа еще и облыгает Россию… Когда Октябрь провалился в помойную яму – Россию проклинают за то, что она и есть Октябрь. И в глазах всего мира теперь присыхает, что коммунистическая зараза и есть русская зараза».

И конечно, читателей ждет картина оценки писателя начавшейся перестройки, его боли за распад СССР, отрезавший от России ее прежние территории и превративший в эмигрантов миллионы людей, для которых русский язык был родным.

Словом, впереди встреча с трудом огромного масштаба, написанным неповторимым, как говорила Лидия Корнеевна Чуковская, «обжигающим» солженицынским пером!