Гэбэшник-диссидент

Он хотя бы попытался… Кадр из фильма «Пролетая над гнездом кукушки». 1975

В романе Кена Кизи «Пролетая над гнездом кукушки» есть сцена, в которой один из главных героев, Рэндл Патрик Макмерфи, на спор пытается поднять пульт управления, намертво вмонтированный в бетонный пол. «Руки у него набухают, вены вздуваются под кожей. Он зажмурился и оскалил зубы. Голова у него откинута, сухожилия, как скрученные веревки, протянулись по напружиненной шее, через плечи и по рукам. Все тело дрожит от напряжения; он силится поднять то, чего поднять не может, и сам знает это, и все вокруг знают.

И все же в ту секунду, когда мы слышим, как хрустит цемент под нашими ногами, у нас мелькает в голове: а ведь поднимет, чего доброго.

Потом он с шумом выдувает воздух и без сил отваливается к стене. На рычагах осталась кровь, он сорвал себе ладони. С минуту он тяжело дышит, с закрытыми глазами прислонясь к стене. Ни звука, только его свистящее дыхание; все молчат.

Он открывает глаза и смотрит на нас. В дверях оборачивается к зрителям.

– Но я хотя бы попытался, – говорит он. – Черт возьми, на это, по крайней мере, меня хватило, так или нет?»

Эти слова вспоминаются, когда читаешь книгу французского журналиста Николя Жалло о капитане Викторе Орехове. Орехов служил в Пятом управлении Комитета государственной безопасности, занимавшегося преследованием инакомыслящих. Постепенно офицер, искренне веривший, что борется с реальными врагами, точнее, частью противостоящей Советскому Союзу системы Запада, начал сомневаться. Разочарование в коммунизме не было одномоментным. Орехов видел несоответствие официальных лозунгов и реальности (особенно после туристической поездки в Японию), он с осуждением относился к некоторым методам спецслужб (тайная съемка постельных сцен и последующий шантаж объекта, подбрасывание компромата), не последнюю роль сыграло чтение (до которого капитан был в большой охотник) диссидентской литературы и книг русского зарубежья. В последнем случае сильное впечатление на ореховское мировоззрение оказал «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына, а также самоубийство после допроса сотрудниками госбезопасности его помощницы Елизаветы Воронянской.

Как следствие, капитан принял решение помогать своим недавним противникам. Он предупреждал диссидентов о прослушивающейся аппаратуре, готовящихся обысках и арестах, «не замечал» при обысках компрометирующей литературы. При этом Орехов прекрасно отдавал себе отчет, что кардинально изменить ситуацию не сможет, а лишь обрекает себя в недалеком будущем на разоблачение и арест. Но, по собственному признанию офицера, он хотел быть «нормальным человеком в ненормальной системе».

Николя Жалло. Виктор Орехов. Диссидент в КГБ / Пер. с фр. Дмитрия Белановского.– СПб.: Нестор-История, 2022. – 180 с.

Единственное, о чем жалел герой книги, что мало помог диссидентам. Но здесь не последнюю роль сыграли последние. Парадоксально, но декларирующие верховенство права инакомыслящие элементарно не верили (нарушение принципа презумпции невиновности), что сотрудник Комитета госбезопасности может добровольно помогать им. Поэтому немалая часть предупреждений и советов капитана игнорировалась правозащитниками.

Выйдя на свободу, Орехов надеялся на реабилитацию, но ни при Горбачеве, ни при Ельцине добиться отмены приговора не удалось. Отметим, что из участников протестных движений того времени также было отказано в пересмотре дела членам Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа.

После не совсем понятного повторного ареста 1995 года (согласно официальным данным, по обвинению в незаконном хранении оружия; Орехов, в свою очередь, говорил, что у него был неисправный пистолет) капитан эмигрировал в Соединенные Штаты, где живет по сию пору, работая доставщиком пиццы.

Рассматривая деятельность Орехова, Жалло обращает внимание на, как он сам пишет, «двусмысленную» ситуацию: «КГБ нуждался в диссидентах, чтобы оправдать свой бюджет и свою легитимность. А диссиденты нуждались в КГБ, чтобы получить признание своего статуса и таким образом обрести «право гражданства» в оппозиционных кругах».

Остается понять, кем в таком симбиозе был Виктор Орехов. Предателем? Жертвой? Или все-таки, как он сам думал, нормальным человеком?