Четыре битвы

Любой начинающий писатель бывает еще и ненасытным читателем… Фото Евгения Лесина

Автор предлагает читателю почитать, поговорить на вроде бы известные давно и привычные темы – сюжеты, образы и сценарии в литературе. А также и в производных от нее и параллельных культурных формах, в театре и кино. Но работа профессора Мичиганского университета потому и бестселлер, что «живая и увлекательная». И помимо всеобщей для культуры системы образности, повторений и переосмыслений привычных образов, «писатели без устали изобретают новые метафоры и символы», что Фостер считает вполне естественным. Несмотря на то, что по большому счету сюжет лишь один.

Итак, он предлагает нам «стратегию взаимодействия с этими загадочными явлениями», которую он объявляет своим изобретением.

Еще одно интересное напутствие из аннотации – «важная роль читателя в создании смысла литературного произведения». Не совсем понятно, разумел ли здесь Фостер лишь анализ текста, или прямо намекал на собственно писательство, что он делает на протяжении всего повествования. Но его вывод неоспорим: что студенты, что читающая публика интеллектуально пассивны, я бы даже сказал – ленивы в непосредственной работе с текстами, «пропускании их через себя».

На «неизбежный вопрос: а зачем? Зачем поэту в конце двадцатого века браться за историю, которая передавалась из уст в уста примерно с двенадцатого по восьмое столетие до нашей эры и записана-то была еще на 200–300 лет позже?» Фостер дает удивительно простой, даже банальный ответ: «У историй гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд. Сюжет «Илиады» вовсе не такой уж божественный и всемирный... В основе всего лежит история мужчины, обезумевшего от ярости, когда у него забрали женщину». Переходя от «Илиады» к «Одиссее», автор подводит своего рода частный итог анализа: «У Гомера показаны четыре главные человеческие битвы: с природной стихией, божественной волей, другими людьми и с самими собой. В конце концов, разве не они проверяют на прочность всех нас?»

Структурно книга состоит из 27 глав – не уверен, что для Фостера именно в этом числе есть особый сакральный умысел, но если что, число вполне себе мистическое. Кратное трем, девяти, 27 лунных созвездий...

Так вот, 27 глав – на самом деле их 26 с двумя интерлюдиями, 27-й идет «Лабораторная работа».

В каждой из главок объемом около 10 плюс-минус пара страниц автор виртуозно и исчерпывающе описывает основные сюжетные ходы, сценарии, мифы и мотивы. Начинает предсказуемо с героического мифа о взрослении, победе над драконом и спасении принцессы. Уделяет заслуженно отдельные главы библейским, шекспировским и греческим сюжетам. Рассказывает о важности темы еды, о неочевидном, но прямо связанном с нею символизме вампиров в литературе – буквальных и тайных. И понемножку о другом – главном, символическом, любопытном и занимательном – насилие и секс, политика и религия, времена года и география.

Впрочем, в прощальном «Напутствии» автор извиняется: он разобрал далеко не «все литературные коды и правила», но коснулся лишь самой верхушки айсберга. «Например, я с изумлением обнаружил, что ничего не сказал о символике огня». Первоначальный замысел предполагал иное количество глав и структуру, но «некоторые идеи не соглашались отступать и буквально лезли в книгу, вытесняя те, что вели себя менее развязно».

Томас Фостер. Как читать художественную литературу как профессор. Проницательное руководство по чтению между строк / Пер. с англ. Т.В. Камышниковой, М.П. Сухотиной. – М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2021. – 368 с.

Вот еще один значимый лично для меня вопрос, который оригинально поднимает автор. Разумею общеизвестную фрустрацию по поводу критиков и экспертов, которые будто бы «расчленяют литературу». Фостер уверяет: «...это полная ерунда. Не знаю никого, кто ценит и любит литературу больше, чем эксперты, которые, можно сказать, ее расчленяют». Более того, он сам пытается в этой книге создать «читателей-экспертов, которых мы могли бы назвать читателями-критиками. Знаете, таких, которые могут и получать удовольствие от произведения, и анализировать его». Ведь эксперты именно потому и стали экспертами, что «горячо любили читать». А «особо одаренные читатели могут делать два дела разом. Слово «анализ» только звучит грозно по сравнению со словом «удовольствие»; на самом же деле они легко совместимы». Благодарю, Томас Фостер, вы развеяли мои сомнения.

И еще очень интересный и полезный момент – автор не только постоянно обращается к читателю, но и говорит о писателях и собственно писательском труде. И не особо разделяет первого и второго, предположу, что даже намеренно смешивает. Например, в интерлюдии Фостер пишет вот что: «Не нужно забывать, что почти любой начинающий писатель бывает еще и ненасытным читателем, поглощающим литературу и искусство огромными дозами». И чуть ниже опять-таки уравнивает их: «Видимо, это происходит каждый раз, когда писатель (он же читатель) оказывается наедине с клочком бумаги».

Фостер заботливо снабжает читателя рекомендациями «для внеклассного чтения» – самостоятельного углубления, изучения и освоения упомянутых на протяжении повествования множества хороших книг и авторов. Внушительный список отличных книг и фильмов сопровождают кратчайшие аннотации, но Фостер не настаивает на списке: «Читать Великую Литературу, конечно, нужно. Но гораздо важнее читать хорошие книги». Он обещает лишь то, что скучно не будет. А также дополнительно мотивирует: «Мы с вами заняты обучением. Я, по крайней мере, точно; но уж если вы добрались до этого места в книге, значит, и вы тоже».

А в качестве напутствия сойдет, пожалуй, такое утверждение Фостера: «Ни один человек в мире не прочтет «Жизнь Пи», «Грозовой перевал» или «Голодные игры» так, как вы… кроме вас самих».