В меру правдивые записки

Москва не просто место рождения, но территория (или, как красиво звучит, – «ореол») моей жизни. Фото Дарьи Варзиной

Подробно и честно рассказать о самом себе, когда тебе уже за восемьдесят, не каждому по силам. Не надо забывать, что люди, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре, часто прибегают к вранью. В лучшем случае – к замалчиванию тех или иных эпизодов своей жизни. Наверное, по-своему они правы. Мало кому хочется заниматься самоедством.

Уже с обложки, определяя жанр книги, Владимир Соколов предупреждает читателя: «Общественно-биографические, в меру правдивые записки». Словосочетание «в меру правдивые» непроизвольно наводит на мысль о «подписке о неразглашении», которую автор по мере возможности обещает обойти. Он также ернически характеризует свое сочинение как «в меру объективное, публицистически-социологическое, почти художественное, местами ироническое повествование об удивительных, интереснейших временах и о жизни в них человека «начальной (низшей) ступени Высшего круга».

Владимир Соколов – социолог, доктор философских наук, профессор, публицист. Я не его единомышленник, что не мешает мне относиться к нему с уважением. Трактовка Владимиром Соколовым многих социально-политических процессов в ХХ веке мне чужда. Однако, зная автора больше 60 лет, признаю, что ему удалось откровенно и художественно описать те события своей жизни, которые он счел достойными внимания посторонних людей, то есть читателей.

При большом количестве персонажей книги Владимир Соколов выделяет трех ее главных героев «…время, я в нем и Москва. Для меня Москва не просто место рождения, но территория (или, как красиво звучит, – «ореол») моей жизни. Мой характер, моя психика, моя учеба, моя любовь, моя карьера, мои взлеты и падения и вообще все, что в жизни моей происходило, прямо или косвенно связано с этим городом». Эгоцентризм полезное качество, когда служит допингом для художественного воображения.

Действительно, из книги можно узнать много чего для себя полезного. В том числе и о разных исторических районах нашей столицы. В одних из них он жил, другими восхищался.

Запоминающихся событий в жизни было немало. Особенно впечатляют воспоминания о его военном детстве. И наконец, экзотическим сюжетом для нынешней молодежи выглядит приватная встреча Владимира Соколова с Фиделем Кастро. Она проходила в Сантьяго де Куба и заняла по времени 1 час 18 минут.

Соколов открывает нам и тот полузакрытый для посторонних глаз мир, в котором проявлял себя на протяжении многих лет как чиновник, журналист и ученый. Надо, полагаю, иметь крепкий характер и, как говорят, фарт, чтобы при различных чиновничьих интригах и пертурбациях всегда оставаться самим собой и при этом избежать негативных последствий. В народе о таких людях одни говорят с некоторой завистью: везунчик, а другие, более к ним расположенные, убеждены что подобных искателей приключений на свою голову опекает ангел-хранитель. К Владимиру Соколову больше подходит эпитет «авантюрный». Но этот эпитет употребляют в наши дни уже не в романтическом, а в вульгарном смысле. А вот подобного криминального авантюризма автор книги избежал. В сомнительных предприятиях не участвовал. Да и диссидентом не был. Я предлагаю для понимания устойчивой линии жизни автора книги другое объяснение. На протяжении комсомольской и чиновничьей карьеры Владимир Соколов внутренне мало менялся. В общении с людьми он сохранял в себе психологические и нравственные установки одаренного и образованного учителя-словесника. Именно с этой профессии началась его трудовая деятельность. Ведь он окончил Московский городской педагогический институт им. В.П. Потемкина. И на всех своих идеологических пастырей привык смотреть глазами русских литературных классиков. В основном писателей из XIX века. К тому же нередко испытывал к ним что-то подобное жалости, как к нерадивым и заносчивым ученикам.

В общем, у Соколова, кроме его семьи, оказались мудрые и совестливые институтские наставники. Чтобы понять, как такое стало возможным, надо иметь в виду одно немаловажное обстоятельство. Вот как об этом пишет автор книги: «…хотя я и не решился поступать в МГУ, он сам частично ко мне «поступил». Речь идет о том, что, как я уже писал, в конце жизни Сталина в результате воскресшего антисемитизма многих преподавателей повыгоняли из МГУ. Они перешли кто в школы, кто в другие вузы. Многие попали и в наш институт. Вообще состав преподавателей у нас был поистине звездным. Для тех, кто профессионально занимался филологией и историей, многое скажут такие фамилии, как М. Панов, Е. Тагер, Н. Балашов, В. Водовозов. Достаточно хотя бы посмотреть в Википедии, что это за люди были – ученые, педагоги первой величины».

В педагогическом институте он познакомился с поэтом Александром Ароновым (1934–2001). Он был на два курса старше Владимира Соколова: «Аронов предложил интересную идею: он выступает со своими стихами, а я как критик рассказываю о современной поэзии, отвечаю на вопросы. Где выступать? В наше время было множество районных, заводских, сельских и прочих домов культуры, различных народных университетов культуры. В них выходили устные журналы, проводились поэтические вечера, встречи с интересными людьми и т.д. и т.п. Мы туда и втиснулись. (... ) это же так увлекательно – выступать в молодые годы перед благожелательной аудиторией! С тех пор, кстати, в мою память врезалась простая, но очень точная поэтическая строчка Аронова, которую до сих пор не могу найти в сборниках его стихов: «А все-таки дом, какой ни есть,/ / А все-таки дом, прийти и сесть».

Владимир Соколов. Интересная жизнь… Интересные времена…– М.: У Никитских ворот, 2021. – 536 с.

Книга Владимира Соколова, как ни покажется невероятным, завораживает своим простодушием. Чего стоит, например, его рассказ о борьбе оперативного отряда с проститутками, облюбовавшими место около памятника Марксу на Театральной площади. Их тогда в народе называли «марксистками». Вблизи этой площади расположились престижные гостиницы, заселенные большей частью иностранцами. Впечатляют в этом рассказе и некоторые детали. Такое не выдумать: «Лето, хотя и прохладно, но они почти все в босоножках на голые ноги. Завидев потенциального клиента, подходят к нему поближе, поворачиваются задом и молча показывают свою ступню. На ней чернилами написана цифра – оплата за услугу».

Вскоре Владимир Соколов возглавил отдел передач для молодежи Гостелерадио и секцию Интервидения. Его сотрудниками были такие впоследствии признанные мэтры телевидения, как Анатолий Лысенко, Кира Прошутинская, Александр Масляков, Владимир Ворошилов. На телевидении Владимир Соколов поднял на вершину немыслимой популярности Клуб веселых и находчивых (КВН). За эту активность был отмечен руководителем Гостелерадио 11 выговорами. Однако на полпути не остановился, следуя поговорке: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж». Вскоре на телевизионном экране появились передачи, которые стали пользоваться среди молодежи огромной популярностью. Это «А ну-ка девушки!», «А ну-ка парни!», «Алло, мы ищем таланты», «Аукцион», «От всей души» «Дебют». «Дебют» снимался в уютном зале Центрального дома литераторов. Его легендарный директор Борис Михайлович Филиппов этот зал предоставил и содействовал в приглашении гостей. Владимир Соколов вспоминает: «С кем только я там не познакомился, какие неожиданные «кульбиты» там происходили! На беседу за чашкой чая с молодыми поэтами, авторами первой книги своих стихов приглашались такие мэтры, как Юлия Друнина, Роберт Рождественский, Белла Ахмадулина и многие другие». Кроме поэтов, на «Дебюте» выступали и молодые музыканты. Однако передача эта существовала до поры до времени. Вся система Госкомитета по делам радиовещания и телевидения с ее коллегией и подчиняющимися ей отделами была громоздка и действовала неуклюже: «Многочисленные начальники, вышестоящие над отделом, и были той надстройкой, которая следила за тем, чтобы материал «соответствовал», чтобы никто ничего не ляпнул лишнего, чтобы отражались темы, необходимые для генеральной линии партии. Это и была цензура». Понятно, что при таком неравномерном соотношении чиновничьих и творческих сил передачу «Дебют» в любой момент могли закрыть, что в конце концов и произошло.

Восхождение Соколова по карьерной лестнице шло как по маслу. Но ему хотелось чего-то еще большего, чем жизнь чиновника при искусстве. В 1969 году Владимир Соколов поступает в Академию общественных наук при ЦК КПСС. Из стен этого учебного заведения вышли многие лидеры различных политических убеждений: либерал Юрий Афанасьев и коммунист Геннадий Зюганов, националист Леонид Кравчук – первый президент «незалежной» Украины – и «правильный патриот» Нурсултан Назарбаев… Дело было не в том, что эти люди разделяли разные политические доктрины, а в том, что академия давала возможность узнать содержание этих доктрин. К тому же в академии существовал допуск к информации, запрещенной для большинства советских людей. Помимо специальных «Бюллетеней ТАСС», учащимся позволялось знакомиться с так называемой антисоветской литературой. Соколов вспоминает: «До сих пор помню, какое ошеломляющее впечатление произвела на меня книга Л. Шапиро «История КПСС». Сколько в ней было описано скрытых от нас исторических фактов, сколько дано полных, без купюр, биографий, какие же страсти кипели в стране и партии!» Впрочем, свобода эта была относительной. Так, например, «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына разбирался на занятиях в академии в присутствии представителей КГБ. Академия общественных наук при ЦК КПСС с ноября 1991 года стала называться Российской академией управления, с июня 1994 года – Российской академией государственной службы при президенте РФ, а с сентября 2010 года – Российской академией народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ. В ней Владимир Соколов проработал с 1972 по 2018 год.

Всю книгу пересказать невозможно. Ключ к ее адекватному пониманию содержится в эпиграфе – стихотворении Федора Тютчева, написанном 22 октября 1849 года:

Когда в кругу убийственных

забот

Нам все мерзит – и жизнь, как камней груда,

Лежит на нас, – вдруг знает бог откуда

Нам на душу отрадное дохнет,

Минувшим нас обвеет

и обнимет

И страшный груз минутно

приподнимет.

Книга Соколова пронизана особенной ностальгией по прошлому. Это то чувство, когда страстно хочется вернуться, но только некуда.