Обычный крестьянин или тайный партизан? Казимир Малевич. На сенокосе. 1929. Повторение картины, исполненной в 1909 году. ГТГ |
Вероятно, таксист так грубо ошибся потому, что немало жителей русского зарубежья боролись в годы междоусобицы не только за республику, как его пассажир, но и за противоположную сторону, за Франко. Именно три десятка из них в 1941 году вошли в состав Голубой дивизии (250-й, согласно немецкой номенклатуре), главным образом в качестве переводчиков.
Одним из таких изгнанников оказался Владимир Ковалевский (1892 – после 1973), чьи воспоминания вышли под редакцией Олега Бэйды (Мельбурн) и Шосе Нуньеса Сейшаса (Сантьяго-де-Компостела). Бывший офицер Белой армии теперь служил переводчиком в Голубой дивизии в звании сержанта. По признанию Ковалевского, он и другие чины дивизии были уверены, что «уезжали в приятное и непродолжительное путешествие». Но в реальности мемуаристу пришлось столкнуться со стойким сопротивлением Красной армии. Впрочем, больше Ковалевский писал не столько о боях, сколько о настроениях среди испанцев и их поведении на временно оккупированных территориях. Публикаторы оговариваются, что целый ряд утверждений в воспоминаниях, касающихся, например, негативного влияния кадров Испанской традиционалистской фаланги (крайне правого политического течения) на профессиональный уровень дивизии или, наоборот, положительных оценок сержантского состава, не всегда подтверждаются сторонними свидетельствами, в первую очередь немецкими, равно как и явно преувеличенные масштабы дезертирства. А вот факты грабежей мирного населения и коррупция (в первую очередь в отношении нижних чинов) описаны Ковалевским, напротив, достаточно правдиво и полно. Тем самым он опровергает миф о якобы гуманном поведении испанцев, которое противопоставлялось зверствам, творимым немецкими, венгерскими или финскими военнослужащими. Ведь «то, что невозможно в какой-либо мало-мальски культурной стране, возможно в Испании». Переводчик констатировал, что, стремясь получить награды, бойцы Голубой дивизии путем подлогов и фальсификаций нередко пытались обвинить мирных граждан в помощи партизанам. «Баба, только что подоившая корову, была задержана с лоханкой молока в руках и обвинена в сношении с партизанами и их кормлении. Крестьянин, закуривший папироску, с таким трудом приобретенную, был обвинен как сигнализирующий партизанам. Другой, несший на вилах сено для скота, – это партизан, высматривающий свои жертвы». Думается, после этих строк выражение «испанский стыд» уместно в самом прямом смысле.
Испанская грусть: Голубая дивизия и поход в Россию, 1941–1942 гг.: Воспоминания В.И. Ковалевского.– М.; СПб.: Нестор-История, 2021. – 208 с. |
комментарии(0)