«Отец пищи»

Иван Андреенко – один из героев «Блокадной книги». Фото из фондов Государственного музея политической истории России

«Блокадной книге» Алеся Адамовича и Даниила Гранина чуть больше 40 лет. История ее выхода в свет оказалась настолько драматичной, что исследователи до сих пор открывают новые и новые подробности, связанные с произведением, названным историками «ленинградской Библией». Как считает автор проекта, писательница Наталия Соколовская, в «Блокадной книге» Алесь Адамович и Даниил Гранин пытались преодолеть не только цензурные препоны. Они пытались преодолеть монополию государства на право людей знать и помнить. В том числе – истинную цифру жертв блокады. Ведь именно вокруг нее и развивается в основном сложная история публикации «Блокадной книги».

В Фонде сохранения и популяризации наследия Даниила Гранина хранится более 100 карточек с данными на людей, которые делились своими воспоминаниями с писателями. Разные люди, разные биографии. Но, как говорил Гранин, у них «одна судьба – ленинградская, блокадная». Есть и стенограмма беседы с Иваном Андреенко, в те блокадные годы заведующим отделом торговли и заместителем председателя исполкома Ленгорсовета депутатов трудящихся. Тогда его имя и фамилию знал абсолютно каждый житель. А потом этот человек из народной памяти фактически исчез…

Нормы на продукты в осажденном Ленинграде пересматривались раз в 10 дней. Под каждым сообщением о них стояла подпись Андреенко. Его выступления трижды в месяц слушали по радио или читали в газете с нетерпением и замиранием сердца, с чувством разочарования и непередаваемым раздражением («и снова очередная симфония Андреенко!»), а еще с юмором (неистребимая сила жизни жителей Ленинграда). У него даже прозвище было в народе – «отец пищи». Ему и стихи посвящали. «Что нам даст сегодня Андреенко?» – всякий раз спрашивали друг друга люди, и это был вопрос жизни и смерти в буквальном смысле.

В разговоре с писателями Андреенко сообщил самые главные цифры: сколько жителей Ленинграда в те 872 дня погибло от голодной смерти. Он рассказал, что на 8 сентября 1941 года в Ленинграде жили 2544 тыс. человек, в пригородах – 38 тыс. К октябрю 1942 года из осажденного города удалось эвакуировать 961 079 человек. К 1943 году в Ленинграде осталось 700 тыс. человек. Значит, получается, что погибло не менее 900 тыс. горожан.

Тогда, в те годы, озвучивать такие цифры нельзя было ни в коем случае! Как известно, официальное число погибших когда-то определила Чрезвычайная государственная комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков – 632 253 человека. Оно фигурировало на Нюрнбергском процессе, указывалось во всех документах о Второй мировой войне и фактически считалось незыблемым. Поэтому Андреенко попросил не указывать озвученную им цифру: «Это мы не будем ворошить».

Андреенко рассказал писателям и о тех важных декабрьских днях 1941 года, когда с 25 числа было принято судьбоносное решение рабочим прибавить 100 г, а остальным группам населения – по 75 г: «Я должен вам сказать, что прибавка, конечно, была небольшая, но как народ, понимаете ли, это встретит?! (Тогда занимались тоже тем, как народ на это реагирует.) Потому что люди не знали (это было вечером сделано), что они придут в булочную, в магазин, а им не 125 граммов будут давать, а 200 граммов. Люди почувствуют в этом деле силу не столько оттого, что человек стал наедаться этими добавочными 75 граммами, нет, а веру в то, что дело идет все-таки к тому, что мы одолеем этого фашиста и справимся с вопросами, связанными со снабжением».

Рассказывая об Андреенко, Адамович и Гранин размышляют о том, что «у каждого руководителя, хочет он того или нет, есть репутация в народе. От этого суда не уйти никуда. А тем более человеку, который сообщал вам приговор: жить или не жить, будет повышение или, наоборот, снижение скудной хлебной нормы… Спрос с такого человека особенно большой». Андреенко не голодал. Но и не жировал. Мог ли он повлиять на ситуацию с продуктами в то блокадное время? Вопрос открыт. Возможно, исследователи блокады когда-нибудь смогут найти ответы.

Люди хотят знать: История создания «Блокадной книги» Алеся Адамовича и Даниила Гранина / Сост. Н.Е. Соколовская.– СПб.: Изд-во «Пушкинского фонда», 2021. – 272 с.

Государственный музей политической истории России уже не один год собирает материалы, связанные с «Ленинградским делом», которое и сейчас имеет множество белых пятен. Собранные к сегодняшнему дню документы наиболее полно отражают его масштаб и характер. Сотрудникам музея удалось найти более 100 фотографий репрессированных руководителей, которые были вычеркнуты из общественной памяти и чьих снимков нет даже в архивах. Так что имеющийся сегодня в музейных фондах снимок Андреенко – это редкость.

Смирнов показал еще одну реликвию музея – личный листок учета кадров, заполненный рукой Ивана Андреенко. Из этого документа мы узнаем, что родился он в семье рабочего (железнодорожника-стрелочника) на станции Купянск-Узловая Харьковской области 25 сентября 1905 года. В Коммунистическую партию вступил в 1926 году. В 1934-м окончил Ленинградский торгово-товароведческий институт. Потом год учился в аспирантуре. На надежную партийно-административную тропу ступил в 1936 году. С января 1939 года – член президиума и завотделом торговли Ленинградского совета, уже летом того же года утвержден заместителем председателя Ленсовета. В 34 года!..

Не так давно были рассекречены письма, которые в блокадные годы жители Ленинграда посылали в Продовольственную комиссию Военсовета Ленинградского фронта. В книге доктора исторических наук, профессора Никиты Ломагина «В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев» среди многих других опубликовано такое письмо анонимного автора: «…благодаря вашему мудрому руководству переполненный до невозможности город Ленина перешел на голодный паек и население умирает пока еще медленной смертью от недоедания. А где, товарищ Андреенко, мобзапасы на случай войны, ведь война идет всего лишь четыре с половиной месяца! И какие это идиоты вывозили продукты из Ленинграда, а население не эвакуировали – чем думали, головой или задницей?» Что Андреенко мог сказать в ответ? Мы не знаем, задавал ли он себе вопрос о том, все ли возможное делал на своем посту. Он не оставил никаких письменных свидетельств о своей жизни, размышлений, объяснений тех или иных поступков. Во всяком случае, историкам о них ничего не известно.

«Иван Андреенко относился к поколению, тертому жизнью, которое предпочитало лишний раз не распространяться на больную тему и молчать», – считает доктор исторических наук, заведующий кафедрой новейшей истории России Института истории СПбГУ Михаил Ходяков.

После войны, в 1946 году, Андреенко, как и многие другие ленинградские руководители, оказался в Москве – стал заведующим отделом Управления кадров ЦК ВКП(б). Большая должность. А в 1949-м выехал в Прибалтику, заняв пост заместителя министра торговли Эстонской ССР по общим вопросам. В 1950 году находился под следствием и был осужден на 15 лет. Обвинение было стандартным: «Иван Андреенко, будучи приближенным к Алексею Кузнецову, Петру Попкову, Петру Лазутину, вместе с ними разбазаривал государственные средства и продукты питания».

«Известно, что основная масса документов по «Ленинградскому делу» у нас в России находится на закрытом хранении, в Эстонии они рассекречены, – рассказал Ходяков. – В архивах Эстонии я изучал личные дела эстонских вождей, очень рассчитывал найти личное дело Ивана Андреенко. Но по неизвестным причинам его там не оказалось». В заключении Андреенко провел четыре года. Был реабилитирован в 1955 году. Вернувшись в Ленинград, занимал пост директора Высших торговых курсов Министерства торговли РСФСР до выхода на пенсию.

В своих воспоминаниях ленинградец Борис Михайлов написал об Иване Андреенко такие строки: он «умер в 1987 году в ленинградской больнице для хроников, покинутый своими детьми и родственниками». Правда ли это? Неизвестно. Одно мы знаем точно: если бы не «Ленинградское дело», молекулы судьбы Ивана Андреевича могли бы сгруппироваться совсем иначе.