Ей-богу, добрый человек

Пушкин написал стихотворение «Моя эпитафия» еще в лицее. Илья Репин. А.С. Пушкин на акте в лицее 8 января 1815 года читает свою поэму «Воспоминания в Царском селе». 1911. Всероссийский музей А.С. Пушкина, СПб

Итак, нашему Пушкину исполняется 222 года(!). Много, если сравнивать с 37 годами жизни. И мало, если согласиться с тем, что он сам и его роль в русской и мировой литературе и культуре все еще до конца не осознаны. Он как будто бы был всегда (если забыть, что первые полвека после З7-го года его мало читали и мало печатали). В 1815 году, еще в лицее, он написал «Мою эпитафию». Ее редко воспроизводят в сборниках, может быть, кто-то прочтет впервые:

Здесь Пушкин погребен;

он с музой молодою,

С любовью, леностью провел

веселый век.

Не делал доброго, однако ж был

душою,

Ей-богу, добрый человек.

Между этой самоэпитафией и бессмертным «Памятником» 1836 года, где император Александр I удостоился чести быть сравниваемым с «главою непокорной» самого Пушкина – чуть больше 20 лет. Строго говоря, Пушкин ставит себя выше одного из семи античных чудес света – маяка (столпа) в Александрии, но современники и мы сами имеем в виду именно Александровскую колонну на Дворцовой площади. Жуковскому ради посмертной и последующих публикаций пришлось заменить ее «наполеоновым столпом», и так и оставалось все опять же до 1917 года. Пушкин, добавим еще, как камер-юнкер должен был присутствовать на торжественном открытии Александровской колонны, но уклонился от этой чести, что тоже не осталось незамеченным.

Итак, полнотворческих лет – даже меньше 20, так как больше года ушло у него на одни только дороги и путешествия «то в карете, то пешком». А ведь было не только творчество. Он влюблялся, женился, имел четырех детей. Еще он успевал играть в карты (преимущественно проигрывая), вызывал и вызывался на дуэли, ссорился и мирился с равными себе, но и с царями тоже. От последнего он сам предостерегал своих сыновей, и они вняли этим советам.

Так сколько же написано? По числу изданий и переводов еще недавно, в заканчивающуюся эпоху бумажного книгопечатания, с ним могли сравниться только Библия, Шекспир и Ленин (не считая, конечно, окололитературного конвейера). Томов-то как таковых не так много: нормальные собрания сочинений – шесть томов, а то и томиков, полное собрание – 10, академическое (последнее, завершенное в 1937–1959 годах, – 10 больших томов, плюс при последующем переиздании добавилось 2 тома). В 1999 году вышел первый том нового, последнего, академического издания в 20 томах, но за 22 года это издание не дошло и до половины.

Парадокс нашего века ускоренных информационных технологий. У Пушкина в 20 творческих лет уместились все варианты, поправки, черновики, незаконченные произведения, переписка, а мы (то есть издательства, редакторы, литературоведы-пушкинисты и собственно читатели) не можем предъявить всему миру и себе полного корпуса всего, что было написано Пушкиным.

И вот – вопрос для «конкурса знатоков»: каким произведением открывается первый его том любого серьезного собрания сочинений. Пусть читатель подумает, вспомнит, а потом узнает или подтвердит догадку – это довольно большое (105 строк) стихотворение «К Наталье» 1813 года. Какой дар предвидения! Как будто знал заранее, что рано или поздно влюбленностью, невестой, женой и «верной вдовой» будет именно Наталья, и это имя будет снова возникать у дочери, внучек и правнучек.

Возвращаясь к биографии… Внезапная (или подстроенная?) гибель в 37 лет. На последнем году своей жизни Пушкин был отягощен долгами, интригами, невниманием, а то и враждебностью не только царского двора, но и некоторых читателей и критиков. И есть пушкинисты нашего времени, которые считают, что он сам искал смерти, хотя бы на дуэли. Но это не так, конечно.

Он сам написал в «Элегии» еще в 1830 году, в первом своем болдинском заточении.

…Мой путь уныл. Сулит мне

труд и горе

Грядущего волнуемое море.

Но не хочу, о други, умирать:

Я жить хочу, чтоб мыслить

и страдать;

И ведаю, мне будут

наслажденья

Меж горестей, забот

и треволненья:

Порой опять гармонией

упьюсь,

Над вымыслом слезами

обольюсь.

И может быть – на мой закат

печальный

Блеснет любовь улыбкою

прощальной.

Да, высокую планку поставил себе и нам наш великий соотечественник. Все ли дотянутся, все ли хотят дотянуться? А есть еще малая планета Солнечной системы, сравнительно недавно открытая Крымской астрофизической обсерваторией и названная с согласия международного сообщества «2208 Pushkin». Ее нельзя увидеть простым глазом, зато для всех доступны и вечное солнце, и «Солнце русской поэзии»...

Еще он завещал нам:

Старайтесь иногда читать мой свиток верный,

И долго слушая, скажите:

это он,

Вот речь его. А я, забыв

могильный сон,

Взойду невидимо и сяду между

вами,

И сам заслушаюсь.