Чтоб чувства пробудились

То ли актер и ростовщик из Стратфорда-на-Эйвоне, скупавший дома и земельные участки, то ли кто-то из титулованных особ… Томас Брукс. Шекспир перед сэром Томасом Льюси. 1857. Стратфорд-на-Эйвоне, Коллекция Королевской шекспировской театральной труппы

Кажется, нет особой необходимости заново переводить или вольно перелагать на русский язык сочинения Вильяма (или, как сейчас пишут – Уильяма) Шекспира (1564–1616). Ведь уже существует великое множество прежних переводов и переделок. Кто только не брался за это трудное дело, начиная с Екатерины II. Существует к тому же предположение, что под этим знаменитым именем существует не один человек, а несколько. Однако поражает другое. Магнетизм до сих пор окончательно не проясненной личности великого английского драматурга и поэта настолько велик, что мало кто из русских писателей и переводчиков, знающих английский язык, устоял перед искушением взяться за воскрешение в русском слове его сюжетов, образов и мыслей. Вспомним героя фильма «Берегись автомобиля» Максима Подберезовикова (Олег Ефремов): «Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на Вильяма, понимаете, нашего Вильяма Шекспира».

Многие из русских литературных классиков «замахивались» на Шекспира, и не единожды. Случалось, что их переводы произведений, созданных более 400 лет назад, не уступали оригиналу по художественному совершенству и эмоциональному воздействию на читателя. В своей работе они не торопились, понимая, какую берут на себя ответственность. У Бориса Пастернака, например, на перевод «Гамлета» ушло 30 лет.

Несмотря на удаленность от нас шекспировского времени, живучесть произведений великого мастера или нескольких мастеров подтверждает очевидную истину, что природа человека, в общем-то, не особенно меняется. Внешние приметы давней эпохи не столь первостепенны, как может показаться. Они всего лишь экзотические декорации, в которых разыгрываются те же самые присущие человеку страсти и амбиции. В этом совпадении далекого прошлого с нашей эпохой радости мало. Уж слишком медленным и мрачноватым выглядит процесс ухода с исторической сцены негодного старого и появление лучшего нового. Разве что надежду на некоторый просвет в будущем дает страстная вера Марины Цветаевой: «Что никогда тяжелый шар земной// Не уплывет под нашими ногами».

Каждый переводчик непроизвольно вносит в свой труд психологические и мировоззренческие приметы еще и того времени, в котором он родился и существует. Именно это обстоятельство приводит к некоторой модернизации оригинального текста при его переводе с одного языка на другой. Следует принять во внимание, что, как отмечала в своем фундаментальном исследовании «Оправдание Шекспира» переводчица и филолог Марина Литвинова (1929–2020), людям эпохи Шекспира присущи «иные нормы земной морали, понятие божества и способы общения с ним».

Юрий Михайлович Ключников, которому 24 декабря этого года исполнится 90 лет, накануне своего юбилея выпустил сонеты Шекспира – сохранившиеся до наших дней 154 лирических стихотворения. К ним он прибавил песни и сонеты его современников, а также свои вольные переложения монологов из шекспировских пьес и сонеты-подражания.

Возглавляет этот многочисленный список талантов Елизавета I, королева Англии (1533–1603). За ней следуют Эдвард де Вер, семнадцатый граф Оксфорд (1550–1604); Эдмунд Спенсер (1552–1599), старший современник Шекспира из XVI века; Уолтер Рэли (1552/1554–1618), государственный деятель времен королевы Елизаветы, бывший некоторое время ее фаворитом; Филип Сидни (1554–1586), великий поэт и национальный герой Великобритании, проживший короткую и яркую жизнь; Джордж Чапмен (1559–1643), поэт, драматург, переводчик; Фрэнсис Бэкон (1561–1626), величайший мыслитель, историк, политик, государственный деятель, литератор; Мэри Сидни, графиня Пембрук (1561–1621), родная сестра Филипа Сидни; Кристофер Марло (1564–1593), знаменитый английский драматург, поэт, основоположник жанра высокой трагедии Возрождения.

Уильям Шекспир. Сонеты и поэмы. Поэзия шекспировской эпохи в переводах Юрия Ключникова.– М.: Беловодье, 2020. – 680 с.

Эту своеобразную поэтическую антологию, возглавляемую сонетами и поэмами Уильяма Шекспира, предваряют два эссе. Первое принадлежит Марине Литвиновой и озаглавлено «Сонеты Шекспира и поэзия шекспировской эпохи в перевода Ю.М. Ключникова». Второе – перу самого автора переводов и подражаний: «Сонеты Шекспира в моем изложении: размышления поэта и переводчика о трудностях перевода».

Читая книгу Ключникова, буквально проходишь страница за страницей сквозь беспокойное и судьбоносное для Англии время Елизаветы I. Это была прекрасно образованная королева, обладающая внешней привлекательностью, умом и силой воли, что позволило ей оставаться на престоле 45 лет.

Литвинова получила в отечественном шекспироведении известность создательницы «ратлендбэконианской» гипотезы. Ее суть в том, что произведения великого Шекспира были созданы двумя авторами – Фрэнсисом Бэконом (1561–1626) и пятым графом Роджером Мэннерсом Ратлендом (1576–1612), прожившим неполные 36 лет. Ключников также принадлежит к сторонникам этой гипотезы. В эссе «Ратленд (Роджер Мэннерс V). Жизнь и поэзия», помещенном перед переводом поэмы «Жалобы влюбленной», он признается: «Повторю еще раз: гипотеза «Шекспир – это Ратленд» – не доказательство, а версия, но версия обоснованная (работа М.Д. Литвиновой «Оправдание Шекспира» меня в этом убедила), и я – на ее стороне, я в нее верю. Поэтому я переводил поэму «Жалобы влюбленной», исходя из изучения фактов биографии Ратленда, о котором в дальнейшем пойдет речь».

Не буду увязать в споре, кто он, этот человек из XVI и XVII веков, получивший мировую известность под именем Уильяма Шекспира. То ли актер и ростовщик из Стратфорде-на-Эйвоне, скупавший дома и земельные участки, то ли кто-то из титулованных особ. Честно говоря, в собственном суждении о том, кем был Шекспир на самом деле, я следую старой поговорке: «Не боги горшки обжигают». Вместе с тем я не вижу в навязчивом стремлении узнать, кто скрывается за этим именем, особого смысла. Потому-то обращусь исключительно к представленным в книге текстам. Они помогут мне оценить сделанное Ключниковым как литературное событие, как работу мастера, сумевшего передать в своей интерпретации самые труднообъяснимые места шекспировских произведений. В некоторых случаях по воздействию на читателя ему удается если и не превзойти Валерия Брюсова (1873–1924) и Самуила Маршака (1887–1964) как переводчиков шекспировских сонетов, то по крайнем мере сделать сонеты Шекспира более понятными для современных читателей.

Переводы Ключниковым сонетов Шекспира особенные. Они вольные. В них мастер переводит поэтический язык Шекспира в образную систему русской поэзии. Это тот самый случай, о котором говорил выдающийся переводчик Лев Гинзбург: «Что мне до того, что я знаю немецкий язык и, естественно, читал Гёте в подлиннике? «Лесной царь» Жуковского для меня существует и сам по себе, не только как перевод из Гёте, сам по себе, может быть, в первую очередь».

Тут само собой возникает сакраментальный вопрос: зачем вообще нужно поэтическое слово? Да затем, чтобы мозг энергичнее работал, чувства пробудились и мир вокруг раскрылся во всем многообразии. Тогда сила воли и жажда жизни в каждом из нас станут куда крепче и сильнее, чем были прежде.