0
2282
Газета Non-fiction Печатная версия

05.08.2020 20:30:00

Одиночка во всех партиях

От марксизма к консерватизму

Тэги: история, философия, революция, экономика, петр струве, ленин, николай бердяев, эмиграция, религия


29-15-1350.jpg
Петр Бернгардович был мощным философом,
но слабым политиком.  Иван Симаков.
П.Б. Струве. 1910-е гг.
Первоначальное знакомство с запрещенными цензурой произведениями русской религиозной философии через самиздат или издания русского зарубежья в годы застоя, а в дальнейшем благодаря довольно массовым тиражам периода перестройки воспринималось как откровение. Читатель в равной степени увлекался системой всеединства в изложении Владимира Соловьева и во многом ему противоположным индивидуализмом Николая Бердяева, всегда логичным Иваном Ильиным и противником «тирании разума» Львом Шестовым.

Иными словами, полулегендарный образ «запретного плода» затмевал качественную оценку того, что философы представляли собой в действительности. Поэтому появление новых стремящихся к объективности исследований, посвященных тем или иным представителям отечественной мысли, можно только приветствовать.

Одним из постоянных героев таких штудий является Петр Струве (1870–1944). Последнее вполне понятно из-за яркости личности и множества интеллектуальных скандалов (начиная от столкновений с Лениным и кончая противостоянием с Милюковым), которые постоянно ему сопутствовали.

Интересно, что в отличие от таких своих предшественников, как Олег Ананьев, Ричард Пайпс или Николай Полторацкий, историк Модест Колеров не охватывает всю жизнь мыслителя, что, пожалуй, не лишено смысла. Ведь к моменту эмиграции в 1918 году философский облик Струве в целом окончательно сформировался, уже произошел окончательный переход, превративший успешного марксиста, создавшего «Манифест Российской социал-демократической рабочей партии», в правого либерала, автора знаменитых «Вех». За то время он успел разочароваться не только в марксизме, но и Конституционно-демократической партии, от которой избирался в состав II Государственной думы. Также Струве принял участие в работе ряда правительственных институтов (Особый межведомственный комитет по ограничению снабжения и торговли неприятеля при Министерстве торговли и промышленности, Особое совещание по продовольственному делу).

Ученый в равной степени отмечает сильные и слабые стороны философской и политической деятельности своего героя. Как марксист Струве очень быстро выдвинулся в первый ряд теоретиков-коммунистов, потеснив Эдуарда Бернштейна и Карла Каутского. Исследователь справедливо отмечает, что его герой «пользовался интеллектуальным доверием самого Энгельса».

29-15-11250.jpg
Модест Колеров. Петр Струве:
революционер без масс.
1870–1918.– М.: Изд-во книжного
магазина «Циолковский», 2020. –
464 с.
Важен вклад философа и в области экономической мысли, точнее, «его собственное учение о цене как результате сведения к общему бесконечного множества индивидуальных оценок ценности товара, то есть радикальная индивидуализация такой универсалии, как «невидимая (слепая) рука рынка».

Не менее Струве-марксиста интересен и Струве-либерал. Ведь в его учении практически нет понимания собственности – одного из краеугольных камней либеральной политики и философии…

Вместе с тем как стратег и политик герой книги был довольно слаб. Кроме точного прогноза после Русско-японской войны и революции 1905 года, что «если власть империи будет по-прежнему бороться с революцией с помощью реакции, то следующей войны и революции империя не переживет», он в остальном чаще ошибался. Также философ был «слабым лектором и часто путающимся оратором… выступающим с абстракциями, адресованными живой толпе».

Впрочем, может быть, последнее не так уж и плохо. Ведь, по мнению Колерова, Струве всегда оставался «одиночкой во всех партиях, где бы он ни строил свою политическую карьеру». Но разве настоящий философ не должен быть одиночкой?

В приложении к книге приводится подборка статей Струве, которые он предпочитал не переиздавать, да и вспоминать о них, вероятно, не очень любил. В основном эти тексты относятся к марксистскому периоду философа. Но есть и более поздние, времен февральского переворота 1917 года. И действительно, такие «россыпи жемчужные», как утверждение, будто казнь террориста Ивана Каляева – «гнусное убийство презренной рукой палача», бессильного «оскорбить героическую личность», вряд ли соответствовали имиджу консерватора и прозорливого политика, которым философ всячески бравировал в изгнании.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Региональная политика 28-31 октября в зеркале Telegram

Региональная политика 28-31 октября в зеркале Telegram

0
1265
О красивой жизни накануне революции 1917 года

О красивой жизни накануне революции 1917 года

Анастасия Башкатова

В какое будущее газовали "паккарды" новых русских буржуа, читающих первый отечественный глянец

0
2122
Почему министром промышленности Венесуэлы назначен бывший заключенный

Почему министром промышленности Венесуэлы назначен бывший заключенный

Сергей Никитин

Николас Мадуро расставил на ключевые посты в правительстве преданных соратников

0
1875
Поговори со мной

Поговори со мной

Арсений Анненков

В диалогах Юрия Беликова буквально на ходу рождаются и умирают открытия, разочарования, истины и заблуждения

0
1067

Другие новости