Мне просто хочется сказать

Портрет поздней империи:  Андрей Битов / Авт.-сост. Евгений Чигрин; предисл. Валерия Попова.– М.: АСТ, 2020. – 352 с.

Давая возможность рассказать о Битове сразу нескольким десяткам весьма неординарных людей (поэты, писатели, кинорежиссеры, актеры, журналисты...), эта книга интересна и сама по себе, но гораздо более как повод открыть этого писателя тем, кто его еще не читал.

Прочитать и рассмотреть хотя бы некоторые из его приемов. Ведь, будучи состоявшимся мастером, Битов интересен прежде всего не как результат, а как метод.

Метод Битова – это, конечно, свободная речь, смешение жанров вплоть до полного отказа от подобных условностей. Его произведения – эпизоды без начала и конца, обрывки одной интереснейшей беседы, части «надтекста». История, география его судьбы, кстати, – тоже довольно увлекательный текст. Поэтому люди, и сами по себе яркие, с таким воодушевлением рассказывают о встречах с ним. Нередко используя и такую сторону его метода, как внерамочность. «Это не эссе, не воспоминания, не – Боже упаси – некролог. Мне просто хочется сказать. И я говорю» (Комаров).

Метод Битова еще и в том, чтобы на фоне текущего определить главное, «жажда общего ответа на все» (Аннинский). Чтобы, «втягивая собеседника в азартный процесс своего мышления» (Олег Хлебников), писать «всё-правду». Битов – гиперреалист, если мы говорим не о повседневной, а общечеловеческой реальности.

Вот Дмитрий Быков, вспоминая беседу с Битовым, передает его слова о том, что «я» – не более чем мозоль. Мозоль от трения души о внешний мир». Александр Генис вспоминает его ответ об отношениях между ним и Богом: «– Как вы относитесь к Богу?... – Как Он ко мне. – А как Бог относится к вам? – не отставал спрашивающий. – Как я к Нему, – еще тверже ответил Битов». Другими словами, как говорит он же в «Пушкинском доме», люди получают свое.

И хотя герои Битова порой даже не притворяются настоящими, он копает так глубоко, в столь интересном направлении, что поневоле и прочтешь все до конца, и додумаешься до того, что именно тебе, а не автору и не другим его читателям нужно знать.

Так, мой любимый рассказ у Битова – о спасении души. Он называется «Большой шар». Девочка Тоня видит огромный, необыкновенно прекрасный воздушный шар. Его купили мальчику, который так мал, что получил его даром. У нее так не получится, и она отправляется за шаром в Недлинный, как вся человеческая жизнь, переулок. Девочка занимает очередь за шаром (а людей много, и не случайно перед ней – старуха, рядовой потребитель воздушных шаров), но вспоминает, что у нее нет денег, бежит домой. И не родители, а бедная «чужая» соседка дает их. Это первое благодеяние, которое оказывают Тоне на этом пути. Прибежав опять в Недлинный, она обнаруживает, что шары кончились. Но хозяйка шаров, видя настойчивость просительницы, все-таки делает специально для нее еще один, немного подпорченный, но, в общем, не хуже других.

То есть шар для Тони – это двойная милость, даже несмотря на то, что она сама ради него изрядно побегала. Он куплен «посторонними» людьми, во-первых, и сделан по большой любви, сверх лимита, лично для просителя, во-вторых.

Отвечать на главные вопросы изо всех сил и не для других, а для себя – еще одна сторона метода Битова. «По сути, скептик – это существо, обращенное к каждому без разбора, с мольбой, чтобы его разубедили в его горьком опыте». Используем метод и поймем, что это относится еще и к обманщику, вору, развратнику, убийце, нарциссу, дураку… то есть в той или иной степени к каждому из нас.

«И вам шар?» – удивилась Тоня. «Мы все здесь за шарами», – сказали люди на скамейках».

Попробуйте, если получится, использовать метод Битова. Складывать истину из многих-многих правд, и не на плоскости, и даже не в трехмерном измерении. Отделять неприятное от неизбежного: «Я не смерти боюсь, я ремонта боюсь». До всего идти самым коротким путем – через собственные глубины.