Иду по суше…

Читающая и думающая Россия разгадывает загадку, в чем же кроется неиссякаемая притягательность Александра Сергеевича Пушкина. Фото Владимира Захарина

По тематическому признаку пять публикаций выстраиваются в русле темы, которую можно обозначить как библейскую. Она разворачивается по-разному и с разными интонациями в подборках Ефима Бершина, Олеси Николаевой, поэм Веры Зубаревой, а также в литературоведческих статьях Зубаревой и Надежды Кондаковой.

Подборка Ефима Бершина «Звучащий воздух» («Гостиная», 2019, вып. 100) выдержана в философской тональности, свойственной его поэзии с ее библейскими образами и трактовками. Эта направленность связана у него не столько с религиозностью, сколько с утверждением общечеловеческих ценностей на библейской основе. Его поэтическое пространство обогащено обращением к притчам и сказаниям Ветхого и Нового Заветов. Лирический герой Бершина смотрит на современность с позиций этих вечных событий. И на их основе формирует причинно-следственную петлю своего поэтического бытия:

И вот,

почти не ощущая плоть,

завороженный предпотопным

действом,

иду по суше,

как ходил Господь

по непокорным водам

иудейским.

Подборка Олеси Николаевой «Толкование сновидений» («Новый мир», № 9 за 2019 год) преломляет людские отношения сквозь призму духовной мудрости, скрытой в недрах текста, но исподволь проступающей в конкретной сюжетной линии или библейской фигуре (исключение – последние стихи в подборке «Певец»). Ключевым является стихотворение под одноименным названием. Как преодолеть «злобный дух» брака, разрушающий брак, поглощающий свет? Так же, как и «злобный дух», разрушающий мир: любовью.

И глядит, вздыхая сладко,

интригующе на свет,

на лице ее – загадка,

в глубине ее – секрет…

… Муж встревоженно и грубо

спросит, сядет визави:

– Так к чему твой сон, голуба?

А она ему:

– К любви!

Любовь выступает центростремительной силой не только в этой подборке, но и во всей поэзии Олеси Николаевой.

В том же номере «Нового мира» вышел «Трактат об исходе» Веры Зубаревой. Здесь тема духовности предстает инверсией двум предыдущим подборкам. Герой Зубаревой (трактаты написаны от мужского лица) не ощущает себя в библейском поле, в отличие от лирического героя Бершина, и не питается мудростью глубин Николаевой. Герой Зубаревой – соискатель на докторскую степень – идет в обратном направлении:

Вопрос об Исходе и поныне

Бередит подрастающее

поколение.

Начиная с Ренессанса,

мы опять идем по пустыне,

Только уже в обратном

направлении.

Эта публикация завершила трилогию трактатов (все опубликованы в «Новом мире»).

Зубаревский герой существенно отличается от его автора, анализирующего на страницах другого номера «Нового мира» известное стихотворение Пушкина «Есть роза дивная… » («CHERCHEZ LA ROSE, или А ЕСТЬ ЛИ «РОЗА ДИВНАЯ»?», 2019/2). Трактуя признаки, которыми Пушкин наделяет свою розу, Зубарева заключает, что речь идет о Розе Христа. Ботаническое название цветка, в свою очередь, позволяет посмотреть на стихотворение с точки зрения пушкинской концепции победы христианской эстетики над эллинизмом, представленным в метафоре Венеры. Несомненно, это литературоведческое открытие.

Еще одно замечательное эссе о Пушкине, проникнутое идеей Присутствия, – «Свет правды» Надежды Кондаковой («Гостиная», 2019, вып. 1020). «Вот уже 220 лет читающая и думающая Россия разгадывает загадку, в чем же кроется неиссякаемая притягательность Александра Сергеевича Пушкина», – пишет Кондакова. Ее ответ: «Он на бумаге словно передал нам себя самого таким, каким его сотворил Господь. А Господь вложил в этот сгусток божественной энергии столько света, столько любви, что в пересчете на минуты его короткой по земным меркам жизни получились огромные, неизмеримые величины…»

Оригинально и живо написано эссе Марины Кудимовой «Гоголь-баштан» («Гостиная», 2019, вып. 1020). В нем присутствует оттенок гоголевского юмора, когда вещи забавные, хотя и отнюдь не глупые, передаются с самым серьезным видом. Собственно, эпиграф к эссе взят из гоголевского «Заколдованного места», где тыкве, «матери рода» гарбузовых, «писатель уделяет достаточно внимания, более того, прекрасно осознает родоначалие гарбуза». В свободной манере изложения, когда можно думать и удивляться, усомниться, утолить любопытство и взять тайм-аут, чтобы вволю порассуждать самому, написано это сочинение с арбузно-тыквенным зачином. По ходу повествования все больше насыщается познавательными элементами, которые в итоге определяют содержательную ценность работы Кудимовой. Значимости прибавляет философичность, возникающая на параллели информативных посылов с человеческими качествами. Галерея баштанных образов поднимется до мистического символа. А попытка проникнуть в душу великого писателя оборачивается генерацией авторских прозрений, когда на смену аллюзий приходит творческая интуиция. А хорош ли мир или плох – вопрос воспитания, вкуса, а более всего – расположения духа.

Хочется еще отметить две яркие публикации в «Знамени». Документальная повесть Льва Тимофеева «Оппозиция-1987, или Последний диссидент» (№ 7.2019) написана по следам пребывания в лагере, где автор отбывал срок за «антисоветскую агитацию и пропаганду». Она является естественным продолжением его повести «Я – особо опасный преступник». Повесть написана увлекательно, честно и порождает много этических и философских вопросов, связанных с проблемой сохранения своего «я» в условиях жесткого подавления личности.

В № 6 порадовала свежая, искрометная, на злобу дня, ироничная и вместе с тем вызывающая чувство грусти поэма Веры Зубаревой «Он прискакал. Литературные мечтания». Разговор о судьбе литературы и толстых журналов ведется в легкой, игровой интонации, но подтекст отнюдь не из легковесных.

Мир катится к концу толстых

журналов.

Каюк толстякам.

Радуйся, Суок!

Прыгай на канате

над бедным дядей,

слагай стишки под куполом

небес.

* * *

К тем книгам 2019 года, в которых можно найти ответы на многие вопросы, открывающие знакомые вещи в ином ракурсе, можно отнести сборник стихов и баллад Анны Гедымин, названный «При свете ночи: Стихи и баллады» (М.: Время, 2019). Обращение к вечным темам сопровождается самобытным углом зрения, что проявляется в новизне решений. Стихам Анны Гедымин свойственны неожиданные повороты. Начатые без обещания оригинальной концовки, они приходят к почти парадоксальной развязке.

Я любила тебя.

И спасибо, что ты оставил

Мне возможность любить

другого

после разрыва.

Мелодичность и особый внутренний свет смягчают даже печальные строки ее стихов и баллад.

Дивную книгу стихотворений «Мой папа был стекольщик» в «Стеклографе» выпустила поэтесса Надя Делаланд. Стихотворения замечательны переплетением противоположных истин: детальной пристальности во взгляде и ощущения предельности бытия. Последнее из стихотворений, будучи выполнено в непривычной для этой подборки повествовательной стилистике, как бы концентрирует в себе мотив движения к «осознанной» речи:

Или вот – он при смерти.

Или даже

только что скончался.

Она как ляжет

на кровать к нему,

молча отдаст полжизни,

поцелует, обнимет,

и он восстанет,

а она, напротив,

слегка устанет

и какое-то время проспит

почти что

мертвым сном.

Так любила его.

А теперь разлюбила –

желает ему здоровья.

Доброго слова заслуживает сборник стихов Людмилы Шарга «Мне выпал сад. Стихотворения, страницы из дневника» (Киев: Издательский дом Дмитрия Бураго, 2019). В качестве ключевого выбран образ сада как центральный в мироощущении автора.

Так, очарована апрелем,

здесь чья-то жизнь

текла и шла.

В весенний сад на акварели

калитка ветхая вела.

Был потайной крючок опущен,

но я, как много лет назад,

гадала на кофейной гуще.

Мне выпал сад.

Из новых международных хочу особо выделить премию Фонда Русского Безрубежья за вклад в русскую литературу в России и за ее пределами. Премии удостоены Марина Кудимова и Людмила Шарга.

Одесса