Хоть ненавижу, люблю

Роберт Гэлбрейт. Смертельная белизна / Пер с англ. Е. Петровой.– М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2019. – 672 с.

Если в великолепном романе «Шелкопряд» – о Страйке, Робин и литературе – Роулинг берет эпиграфы из произведений авторов английского Ренессанса, направления так называемой «трагедии мести» – Убстера, Лили и иных, писавших порой ужасающе кровавые, а порой необычайно остроумные драмы, то теперь выбор вызывает вопросы. Писательница избрала для эпиграфов интеллектуально-аналитическую, социально-психологическую драму Генрика Ибсена «Росмерхольм» о злоключениях членов старинного семейства, обитающих в родовой усадьбе. Эпиграфы выходят скучными – такова уж пьеса, вырванные из нее короткие фразы сами не играют. «Но что же вы думаете предпринять в городе?» – и сыщики отправляются «в поле», на городские улицы. «…И его за это избили…» – и, кто бы мог подумать, Страйк получил ногой в живот, и его слегка придушили…

Дело не в Ибсене, а в Катулле. Министр спорта, которого шантажируют, – другой клиент Страйка, говорит клерку: «Вы не великий поклонник Платона, мистер Малик? Вам, наверное, ближе Катулл. У него есть прекрасные строки о людях вашего склада. Стих шестнадцатый. Непременно ознакомьтесь, вам понравится». Елена Петрова, что и раньше переводила Гэлбрейта, создала большой справочный аппарат для «Шелкопряда», оговорившись, что из-за обилия обсценной лексики стихи Катулла часто цензурировались, предлагает перевод Шервинского: «Вот ужо я вас спереди и сзади, мерзкий Фурий с Аврелием беспутным». Прямой связи Катулла и Ибсена, цитаты, аллюзии автору этих строк обнаружить не удалось, но она наверняка есть; Джоан Роулинг не так проста и обожает постмодернистские игры. Катулл звучит и дальше как иллюстрация неразделенной любви Страйка: «Долгую трудно любовь покончить внезапным разрывом,/ Трудно, поистине, – все ж превозмоги и решись». А ключ к разгадке лежит в записке убитого министра спорта «Odi et amo, qare id facium, fortasse requires…». На сей раз Елена Петрова дает перевод Фета: «Хоть ненавижу, люблю. Зачем же? – пожалуй, ты спросишь./ И не пойму, но, в себе чувствуя это, крушусь».

Картина с белым жеребенком, что висит на старой ферме, связывает оба дела – лепет полубезумного Билли и убийство шантажируемого министра – в одну линию. Роулинг намеренно сгущает нуар: в деле оказалось замешано семейство мастеров виселиц, которое закупало у них правительство.

«Романы о Корморане Страйке» – такой подзаголовок помещен на обложку каждого из них – уверенно складываются в своего рода остросюжетную эпопею. Как и сагу о юном волшебнике, их можно читать подряд, только уже тем детям, что семь лет взрослели с Гарри Поттером и достигли диванного возраста полицейских сериалов. Сериал «Страйк» выдержал три сезона по количеству романов, среди сценаристов была и сама Роулинг. Но цыганистый Том Бёрк мало соответствует литературному Страйку, а в милой Холлидей Грейнджер (не путать с Гермионой), при всем уважении к актрисе, нет той завораживающей, «интеллектуальной» красоты, коей автор наделила Робин Эллакотт.