Аристократка и классик

Несмотря на приставку «де», Оноре де Бальзак казался мужланом. Луи Буланже. Портрет Оноре Бальзака. 1836. Музей изящных искусств города Тура, Франция

Знаменитый французский писатель, подписывавшийся дворянским именем с частицей «де», по внешности казался плебеем. Да и был им по натуре, как вскоре выяснилось. Ибо дворянскую частицу к имени он прибавил самовольно, а родовая фамилия была изменена еще его отцом – с откровенно простонародной на более‑менее благородную.

Плебея в нем выдавало все. Несмотря на свои тридцать три года, он выглядел много старше – ему вполне можно было дать изрядно за сорок, как истаскавшемуся на тяжелой работе простолюдину. Грузный, мешковатый, пузатый, в неловко сидящем сюртуке, ворот которого был засален и осыпан перхотью, – и то и другое в изобилии поступало из густой, но спутанной нечесаной шевелюры. Над верхней губой – неухоженные черные усы, под нижней губой – бородка‑эспаньолка, похожая на кисточку для бритья.

Он неуклюже двигался, жадно и много ел, при этом вульгарно набивал рот и громко чавкал. Так же громко, словно воду из ковша, прихлебывал вино из бокала. Целуя руку, звонко чмокал.

Его французский язык был правильный (как же иначе – писатель!), а вот выговор явно не парижский, с проскакивавшими провинциальными нотками. Правда, собеседник он был замечательный и остроумный, говорил так, что заслушаешься – но порою мог во время беседы задремать и громко всхрапнуть.

Днем он и вообще‑то был вяловат и сонлив. Расходился и оживлялся только к вечеру, а по ночам имел привычку работать. За рабочую ночь выпивал несколько кофейников крепчайшего кофе и выкуривал несколько злющих сигар.

Писал он чрезвычайно быстро и сразу набело. Если что‑то в написанном его не устраивало – никогда не правил текст, просто отшвыривал исписанный лист, хватал новый и продолжал с того места, на котором запнулся. К утру весь кабинет был засыпан исписанными и полуисписанными листами, а на пюпитре рабочего стола возвышалась стопка в 70–80 листов – готовая порция текущей работы. Неудивительно, что при таких темпах ему ничего не стоило написать большой роман за неделю‑полторы (а за всю жизнь он сочинил 137 произведений, составивших собрание сочинений в несколько десятков томов).

Необыкновенная работоспособность и популярность сочинений знаменитого французского писателя могли бы сделать его весьма состоятельным человеком и даже большим богачом, если бы сочетались с некоторой осмотрительностью и бережливостью. Но он был беспечен и расточителен. Сам сорил деньгами, раздавал их безвозмездно друзьям, одалживал крупные суммы кому ни попадя под честное слово, затевал сомнительные коммерческие предприятия, которые быстро прогорали, – и потому вечно сидел в долгах.

Польская аристократка‑шляхтянка, обладательница типично славянской красоты, неотразимо действовавшей на мужчин европейского Запада, познакомилась со знаменитым французским писателем по переписке. Послала ему восторженное письмо, полное дифирамбов и комплиментов в адрес его сочинений. Получила такой же восторженный ответ. Оба респондента заочно влюбились друг в друга. Но если при первой личной встрече знаменитый французский писатель очаровался еще больше, то польская аристократка оказалась, напротив, изрядно разочарована. Вместо романтического героя соответственной наружности она увидела почти что мужлана.

Тем не менее у знаменитого французского писателя имелось необъяснимое обаяние, противостоять которому шляхтянка не могла. Даже если уточнить, что в год их первой встречи – 1832‑й – знаменитый французский писатель находился в самом начале своей известности (которая, впрочем, росла как на дрожжах), а его основные свершения были впереди. Даже если учесть, что в год их первой встречи аристократка‑шляхтянка была уже совсем не юная девушка – ей шел 32‑й год, и она состояла во втором браке, а знаменитый французский писатель хоть и не был отпетым юбочником и не состоял в браке, но успел изрядно повеселиться на поприщах как свободной, так и продажной любви (оба эти поприща в Париже были открыты всем желающим при условии, что у них есть хоть какие‑то деньги).

Роман писателя и шляхтянки протекал не только в эпистолярной форме. Они встречались – редко, но встречались. Предавались плотским утехам – редко, но предавались. Переписывались по‑прежнему весьма усердно, но преимущественно в одну сторону – писем от шляхтянки к писателю порою не было по году, что легко объяснялось ее двусмысленным положением в обществе и дальностью расстояния, а также и некоторыми политическими причинами.

Писатель и шляхтянка исповедовали одну веру – католическую. Писатель к тому же был по убеждениям монархист. Но вот поди ж ты – он жил во Франции, управляемой «королем лавочников» Луи‑Филиппом, а она – в Российской империи, управляемой дворянским императором Николаем Первым. Отношения между суровой монархической Россией и веселой полуреспубликанской Францией были далеко не теплые и имели тенденцию ко все большему охлаждению, а польские дворяне католического вероисповедания в России доверием не пользовались. Эти обстоятельства изрядно мешали любовникам.

Роман, продлившийся 18 лет, завершился‑таки брачным обетом перед алтарем – бывшие любовники, уже очень немолодые, стали юными супругами. Шляхтянке для этого пришлось предварительно овдоветь, да и разрешение на брак российской подданной с французом мог дать только российский император. Он его в конце концов дал, но по весомому ходатайству и с большим скрипом.

Венчание совершилось в католическом костеле в Бердичеве. Ныне это город в Житомирской области Украины. А тогда Бердичев был маленьким захолустным еврейским местечком Российской империи. Впрочем, этому городу дважды повезло – он вошел в историю не только фактом бракосочетания знаменитого французского писателя с польской аристократкой, но и тем, что в нем в 1857 году родился небогатый польский шляхтич, через несколько десятилетий всплывший на другом конце Европы и тоже ставший знаменитым писателем – на этот раз английским.

Семейное счастье (по другим источникам – несчастье) оказалось недолгим. Венчались новобрачные 2 марта 1850 года, а 18 августа 1850 года знаменитый французский писатель ушел из жизни. Он достиг вершин славы, но сердце, надорванное многолетним каторжным писательским трудом и любовными переживаниями, в несколько месяцев сдало и остановилось.

Пришла пора назвать имена героев, хотя проницательные читатели наверняка их угадали. Знаменитый французский писатель – это Оноре де Бальзак, урожденный Оноре Бальса. Польская аристократка‑шляхтянка – графиня Эвелина Ганская. А бердичевский шляхтич и российский подданный, впоследствии выбившийся в английские писатели, – Теодор Юзеф Конрад Коженёвский, более известный как Джозеф Конрад.