Перед Чеховым и Буниным

Сначала Космин, и только потом – Чехов, Распутин, Бунин…  Фото автора

В далеком 95‑м ко мне в редакцию журнала «Юность» подошел поэт из Перми Юрий Беликов, мой земляк. Мы познакомились, и Юра пригласил меня выступить вместе с ним на площади Маяковского у памятника. Я дал согласие и в назначенный час был на месте. Тогда еще у Маяковского выступали поэты. Народу было много, не протолкнуться. Выступали незнакомые мне поэты, и Юру я не нашел… А через многие годы я случайно увидел объявление о творческом вечере Юрия Беликова в Москве, в Доме Булгакова. Что‑то заставило меня пойти. После вечера я был приглашен в кафе отметить выступление и пообщаться поближе. Я оказался за дальним столиком в компании семейной пары средних лет. Мужчина выделялся сразу: ощущалось, что он «человек пишущий» и знает себе цену, и цена эта высока. Женщина, как мне показалось, была не только его музой, но и очень близким человеком: он почти постоянно держал ее руку. Мы познакомились. Моим новым знакомым оказался Николай Космин. Это позднее я понял, что все эти предыдущие встречи и действия были именно для того, чтобы я пришел сюда и сел за один стол с этим человеком. И я нисколько в этом не сомневаюсь, потому что мой мир, мир моего литературного представления разделился – «до Космина» и «после Космина».

А тогда мы говорили о литературе, о жизни, как бы нащупывая ценность друг друга, человеческую и писательскую. Удивительно, что многое у нас совпало и в судьбе: Литинститут, «места не столь отдаленные», не первый брак, но главное – любовь к драматургии, к прозе, поэзии. У нас совпала общая оценка современности, сегодняшнего выступления Беликова (а как без этого у писателей?!), да и невеселых ожиданий от будущего. Мы обменялись электронными адресами и договорились скинуть друг другу по своему рассказу. Писатель в первую очередь – это его творчество. Нам нужно было проверить друг друга по высшему разряду: «прочитать текст глазами».

Я послал Николаю свой рассказ «Угощенье», а в ответ получил его «Слезу Господа». У этого рассказа есть второе название – «Бандит», но в «Слезу…» он превратился с легкой руки Дмитрия Сергеевича Лихачева. Вот что рассказал позднее сам Космин: «Рассказ был опубликован в «Дружбе народов» в 1991 году, а позднее о нем написали в «Литературке». Кто‑то показал эту публикацию Лихачеву. У него тогда была идея собрать антологию лучшей русской прозы ХХ века. Дмитрий Сергеевич позвонил мне и наговорил много теплых слов о моем рассказе. Спросил, не страшно ли будет мне после выхода антологии проснуться знаменитым писателем? Сказал, что этим рассказом откроет антологию, но поставить первым рассказ с названием «Бандит» не может. И предложил свое название: «Слеза Господа». Я согласился. Так что Лихачев – крестный отец моего рассказа».

Я прочитал рассказ на одном дыхании и хотел срочно, сейчас же ночью, звонить Николаю и сказать ему о том, что я открыл для себя гения, классика русской литературы! Теперь я буду всех современных прозаиков сравнивать с ним. И, по моему глубокому убеждению, равных ему сегодня я не нашел. У Космина слилось все: драматургия, поэтический язык, образность, высокая трагедия, а главное – высочайшее мастерство.

Но позвонить я не мог, так как раньше послал свой рассказ и Космин его прочитал. Я мучился и преодолевал свой стыд.

Николай позвонил сам. Первое, что он сказал: «Ну ты меня и угостил! » (имелся в виду мой рассказ «Угощенье»). Дальше я не буду раскрывать наш разговор, речь не обо мне и моем творчестве.

Николай велел срочно ехать к нему, он должен со мной встретиться, нам есть что сказать друг другу. Конечно, я поехал. Мы проговорили оставшиеся полдня, вечер и почти всю ночь. Я высказал все, что собирался сказать о его рассказе. Уже утром Николай достал свою книгу «Журавлик золотой» и подписал ее мне, но так как мы вспомнили и поэта, ставшего виновником нашего знакомства, то Космин написал имя этого поэта, а дальше текст.

Он просто механически вывел другое имя. Я предложил оставить книгу до встречи с этим поэтом и позднее подарить ему книгу, а мне подписать новую. Космин тут же вспылил. Я понял, что я его обидел… Он с упреком сказал, что такую надпись он сделал трем людям, из которых я третий…

А дальше началась наша многолетняя дружба: редкие встречи, долгие телефонные разговоры, чтение стихов по телефону, электронные письма.

А еще из‑за Космина прекратилась моя двадцатилетняя дружба с Николаем Багратовичем Никогосяном – художником, академиком, лауреатом Сталинской премии. Я рассказал Николаю Багратовичу о прозе Космина и принес книгу. Никогосян прочитал и попросил меня привезти к нему этого гения. Мы договорились, и Космины приехали. В подарок они привезли Никогосяну антологию. Сначала мы осматривали экспозицию картин художника в его в галерее, потом беседовали, и Космин, как мне помнится, написал на развороте первого тома посвящение что‑то про космос и о том, что Никогосян «избранник неба». Позднее Николай мне рассказывал, что Никогосян звонил ему и спрашивал: «Избранник – это гений?» На что Космин ответил: «Нет. Ты, Коля, только «избранник».

Возможно, Николай Багратович обиделся… Наши отношения постепенно сошли на нет.

Я не буду рассказывать во всех подробностях о нашей с Колей дружбе, не буду пересказывать его биографию. Во‑первых, не имею на это права. Его муза, его жена Галина, сама решит, что рассказать о его жизни, об их жизни, да и сама, как человек, без сомнения талантливый и мудрый, напишет. Хочу только сказать современным авторам, начинающим и маститым лауреатам разных литературных премий, найдите в Интернете рассказ Николая Николаевича Космина «Слеза Господа» и прочитайте. И сравните со своим творчеством. И тогда вам будет все понятно. Для меня пока рядом с моим другом, Николаем Косминым, поставить некого.

А еще я не сказал о его потрясающих пьесах, которые оказались невостребованными современным театром (если не считать редкие постановки в провинции и за рубежом), пьесах одного из лучших драматургов, ученика Виктора Розова… И боязнь режиссеров брать эту высочайшую драматургию мне понятна: просто не могут, потому что нет равного таланта…

Рассказом «Слеза Господа» начинается пятитомная антология «Шедевры русской литературы ХХ века. Проза». Издательство «Глобус», Москва, 2010 год. В предисловии благословление патриарха. А в научно‑редакционном совете: Лихачев – академик РАН, Николаев – член‑корреспондент РАН, Панченко – академик РАН, Иванов – академик РАН, Корниенко – член‑корреспондент РАН, Кузнецов – член‑корреспондент РАН, Скатов – член‑корреспондент РАН, Велихов – академик РАН, Бугаев – академик РАН, Фролов – академик РАН… Авторы антологии расставлены не по алфавиту. В ней собраны произведения Льва Толстого, Чехова, Бунина, Шмелева, Шолохова… Но начинается антология Косминым!

Вот что написал в предисловии Петр Николаев: «Отторгнув вопросы, которые некогда предложили России другие литераторы: «Кто виноват?» и «Что делать?», писатель Н. Космин ставит, возможно, главный в русской литературе вопрос: «Зачем человеку жить?» – и, поставив этот вопрос, делает грандиозную попытку на него ответить. Немного найдется произведений, в которых с такой художественной силой показано не только покаяние человека, но и величие Создателя, внявшего горемычной душе, которая вымолила себе прощение, казалось бы, за непрощаемые грехи».

Все это я написал только потому, что в мае этого года моего друга Николая Космина не стало. И ни одной статьи, ни одной заметки в СМИ – полное молчание. Молчание его друзей… Ушедших друзей Космина я понять могу, а среди них: Астафьев, Белов, Кондратьев, Окуджава, Ахмадулина, Казакова... Но молчание ныне живущих? Ушел классик русской литературы, который, к сожалению, даже не был членом Союза писателей, не знавший никаких особых наград и литературных премий.

Но при этом настоящий большой русский писатель…