Мальчик с горного склона

Он был не дурак выпить, обожал анекдоты и лимерики, славился умением оглушительно и заразительно хохотать.  Фото Карла Ван Вехтена. 1937

А между тем 1920-е годы дали в полку американских литераторов пополнение, которого было грех стыдиться. Всего через несколько лет книги молодых писателей Нового Света невиданной свечой взмыли на вершину мировых рейтингов, имена Хемингуэя, Стейнбека, Дос Пассоса, Фолкнера, Фицджеральда начали выговариваться без запинки. Шестым патроном в этой револьверной обойме стал едва успевший отметить 30-летие Томас Вулф, дебютант, первый роман которого с роковой точностью был опубликован в октябре 1929 года, в первые дни Великой депрессии.

Полушутя-полусерьезно Томаса Вулфа можно аттестовать европейскими критериями. По физической неутомимости, трудолюбию и производительности он несомненный Бальзак и Дюма, по пристрастию к драматургическим приемам – Шекспир, по грандиозности эпических замыслов – Толстой. А что касается общей тональности его творчества, то строгий и скупой на похвалы Синклер Льюис прозвал Вулфа «русским парнем из Северной Каролины». Чуть позже о русскости Вулфа независимо друг от друга говорили два европейских литературных патриарха – Томас Манн и Герман Гессе.

Размах и плодовитость Вулфа были поразительны. Строго говоря, он не создал ни одной законченной вещи, так как все время писал одну безбрежную и бесконечную Книгу, в которой сюжеты и персонажи сплетались и перетекали, как вода в сообщающихся сосудах. Рукописи двух первых романов – «Взгляни на дом свой, ангел» (1929) и «О времени и о реке» (1935), представленные автором в издательство, по объему были вдвое больше «Войны и мира». Рукописное наследие Вулфа насчитывало сотню тысяч ужасающе перемешанных листов, с трудом помещавшихся в нескольких дорожных сундуках-кофрах. В относительный порядок эта масса была приведена университетскими филологами США лишь к 1960-м годам, причем из нее удалось выстричь и склеить полтора десятка относительно законченных фрагментов, опубликованных как самостоятельные произведения. Поводами для литературных легенд стали знаменитые вулфовские варианты – эпизод, в котором женщина выходит из машины, чтобы взять забытую дома вещь (250 страниц), и сцена прощания друзей на перроне вокзала (120 страниц). Поток сознания Вулфа часто превращался в Ниагарский водопад, а явное отсутствие внутреннего редактора навлекало на писателя проклятия обыкновенных редакторов.

Поскребыш, младший ребенок в библейски многочисленном семействе (восемь детей), родившийся 3 октября 1900 года, Томас Клейтон Вулф в раннюю пору жизни соответствовал образу младшенького и слабенького. Однако американское тесто на американских дрожжах подошло как нельзя лучше. Горный воздух, усиленное питание и здоровые гены предков взяли свое. К совершеннолетию Томас Вулф вымахал в детину ростом 6 футов 7 дюймов (200,5 см) с весьма внушительным телосложением, не отточенным никакими спортивными подвигами. Смугловато-бледный, темноволосый, синеглазый, длиннорукий и большеногий, Вулф словно сошел с вербовочного плаката «Вступайте в корпус морской пехоты». Он нравился женщинам, пережил несколько бурных романов, но до конца жизни остался холостяком – писательская мономания рано сформировала у него подчеркнуто независимый образ жизни. Независимый, но не затворнический. Свободное время в компании друзей Вулф проводил на манер Гаргантюа – был не дурак выпить, запросто съедал пятифунтовый стейк, выкуривал по нескольку пачек сигарет в день, обожал анекдоты и лимерики, славился умением оглушительно и заразительно хохотать.

Пережив успешный дебют, Вулф не почил на лаврах. С начала 1930-х годов он изрядно поколесил по Америке и Европе с лекционными турне, плотно занимался преподавательской работой в университетах Восточного побережья и непрерывно писал. Любопытно, что материальная независимость Вулфа основывалась на европейских гонорарах; самый большой успех его книги имели в странах немецкого языка, особенно в Германии – стране, с которой Вулф был отдаленно связан происхождением предков по линии отца. Даже после прихода к власти нацистов романы Вулфа не встречали в Германии цензурных препон, и это служило поводом для глухих пересудов. Однако последний визит Вулфа в Германию летом 1936 года поставил все на свои места: писатель резко высказался о реалиях нацистского режима и порвал связи с германскими издательствами.

Казалось, что отпущенный Вулфу природой запас душевного оптимизма и телесной прочности не иссякнет никогда. Увы, настал час, и пришлось платить по забытым счетам давнего прошлого. К середине 1930-х годов самоистязательная литературная работа подорвала силы писателя. Он впал в депрессию, от которой пытался излечиться увеличивающимися дозами спиртного. Судьбу старшего товарища Джека Лондона и современников-ровесников Эрнеста Хемингуэя, Скотта Фицджеральда и Уильяма Фолкнера (все они к зрелому возрасту допились до хронического алкоголизма) Вулф не повторил, но состояние легкого подпития сделалось для него привычным. Не мог он побороть и привычку к табаку, оказавшуюся особо губительной для его ослабевших легких. Дело в том, что мать Вулфа в свое время держала пансион и охотно принимала постояльцами богатых чахоточных горожан, приезжавших поправить здоровье в горном климате. Неминуемо подцепив в таких условиях пресловутую палочку Коха, маленький Томас не заболел, но на всю жизнь остался инфицированным, не подозревая об этом.

В один из июльских дней 1938 года, обычный день обычного нью-йоркского лета – удушливо жаркого и влажного, – Вулф несколько часов просидел на веранде приморского кафе, опрометчиво наслаждаясь ледяным коктейлем и морским бризом. На следующее утро он заболел гриппом, против которого (как сейчас, так и тогда) специфического лечения не имелось, болезнь предоставляли естественному течению, рекомендовали больному лишь постельный режим и хорошее питание. Очень быстро грипп осложнился воспалением легких. А затем события приняли трагический оборот: туберкулезная инфекция, активизировавшись на фоне пневмонии, породила тяжелейшее, смертельно опасное заболевание – туберкулезный менингит. Состояние Вулфа сделалось угрожающим. Его перевезли из Нью-Йорка в Балтимор, в одну из лучших лечебниц страны – госпиталь Джона Хопкинса, где врачи попытались спасти жизнь пациента отчаянным и, как теперь известно, бесполезным способом – операцией на головном мозге. Антибиотиков, дающих при менингите призрачный шанс на выздоровление, тогда еще не было нигде в мире, даже в США. 15 сентября 1938 года, не приходя в сознание после операции и не дожив двух недель до своего 38-летия, Томас Вулф скончался.

Из нью-йоркской квартиры Вулфа редактор Эдвард Эсуэлл забрал два ящика пива, десяток килограммов писчей бумаги в пачках и короб с рукописями. В 1939 и 1940 годах, отфильтрованные Эсуэллом из карандашных черновиков, вышли в свет два последних романа Вулфа – «Паутина и скала» и «Домой возврата нет».