Странная была власть

Сергей Мнацаканян в «Нижнем» буфете Центрального дома литераторов. Фото автора

Затрудняюсь определить жанр новой книги Сергея Мнацаканяна. Мемуары? Да, несомненно. Публицистические размышления? И это есть. Фрагменты лирического дневника? Пожалуй. Да только какая в конце концов нам разница, какой филологический ярлычок наклеить на произведение, которое в нем определенно не нуждается. Ибо, продолжая серию книг воспоминаний («Ретроман, или Роман-Ретро» в двух томах, а также «Прекрасные люди»), новое произведение радует и удивляет редкостной свободой затейливой композиции, независимостью и определенностью суждений и оценок. Да к тому же, как известно, все жанры хороши, кроме скучных. А с книгой Мнацаканяна вы не заскучаете, уверяю.

Повествование начинается с 50-х годов прошлого века, когда Москва, оправляясь от бедствий недавней войны, строилась, обновлялась, менялась на глазах. И одним из ярких проявлений жизни того времени стал Всемирный фестиваль молодежи и студентов 1957 года. Символом его была белая голубка Пабло Пикассо, а эмблемой – стилизованный под цветок земной шар с пятью лепестками-континентами художника Константина Кузгинова, а также многочисленные темнокожие дети, родившиеся в результате этой борьбы за мир... Этот праздник юности, конечно, вспоминает Сергей Мнацаканян, равно как и нашумевшую американскую национальную выставку в Сокольниках в 1959 году. Кому что запомнилось! Мемуаристу врезались в память кока-кола, коей угощали бесплатно, и ряды экранов цветных телевизоров с Микки-Маусом. А мне, например, – невообразимо роскошные автомобили, отделанные хромом и деревом...

То же и с музыкой. Сергею Мнацаканяну памятны диски (и рентгеновские пленки, на которые нелегально записывали «буржуазную» музыку) с записями великолепного Дейва Брубека или Рея Чарльза. А ведь были еще и гастроли в СССР кларнетиста Бенни Гудмена (1962 год), мелодии Дюка Эллингтона («Караван» и «Take A train»), а также блистательный Гленн Миллер, особенно после фильма «Серенада Солнечной долины»...

На этом фоне протекала веселая и безмятежная жизнь. Юность в доме на Садовом кольце, напротив кинотеатра «Форум»; туда без билетов ухитрялись проникать автор и его приятели. Блатная романтика 50-х! Кто теперь помнит эти времена и их приметы? Что читали эти мальчишки? На чем воспитывались? Скорее всего не на советской патриотической литературе вроде «Как закалялась сталь» или «Молодой гвардии»...

Откровением для советских читателей стала публикация в «Новом мире» мемуаров Ильи Эренбурга «Люди, годы, жизнь» – потрясающая энциклопедия культурной и общественной жизни Европы (Мандельштам, Цветаева, Модильяни, Пикассо и др.).

Сергей Мнацаканян. Рваное время. Антилитература.  Нелинейный роман. – М.: МИК, 2019. – 408 с.

У автора мемуаров есть свои кумиры – ну если не кумиры, то выдающиеся поэты и прозаики, которыми он восторгается, не скрывая восхищения. Осип Мандельштам. Борис Пастернак. Юрий Трифонов. Валентин Катаев. Кстати, последний – а Мнацаканян был, пусть и не близко, знаком с великим мовистом, – по-моему, повлиял на мемуарную прозу Мнацаканяна. Может быть, повлиял – не самое подходящее слово, но ассоциативная манера поздней прозы Старика Саббакина с великолепной раскованностью и стилистической изысканностью незримо присутствует в книге «Рваное время».

Мнацаканян пишет без оглядки на редакторов, критиков и иных охранителей. Его наблюдения порой элегичны: «Человеческая жизнь проста, и главные ее обстоятельства всем известны – рождение, страдание, смерть. Неизвестными остаются частности, вариации, детали, версии... Именно из них возникает литература и соответственно кинематограф, театр и т.д.»?

Порой – парадоксальны: «Все великие имена русской литературы ХХ века созданы советской властью. Странная была власть. Ценила писателей. Чем больше ценила, тем больше унижала и даже убивала. Изгоняла из страны». Выводы невеселы: «Российские стихотворцы в первой трети ХХI века разучились рифмовать... Мы присутствуем на скорбном празднике опрощения русского языка, его усреднения и обезличивания». И горький вздох: «Все меньше нас...»

А еще меня взволновала и тронула армянская тема. В маленькой поэме 1983 года – такая любовь к этой древней земле, такое образное и яркое видение страны «орущих камней», что невольно вспомнишь Осипа Мандельштама, его цикл «Армения». Достойно и мудро произносит поэт:

Истина – загнанная, как 

лошадь,

словно взвалив непосильный

вес,

высокогорьем бредет 

на ощупь –

воздуха пока что хватает 

здесь!

Темная странница – дышит 

тяжко,

гриву растрепывают 

сквозняки.

Время огромно и беспощадно

жмет на обвислые позвонки...

Очевидно, она не такая 

сегодня,

какою была вчера,

но до того отчаянна и 

свободна

в звездные вечера...