Слишком много Хайдеггера

Великий поэт немецкого языка в России. Рильке в последний год жизни. Иллюстрация из книги

Райнеру Марии Рильке (1875–1926) в целом не повезло с Россией. Несмотря на всю его любовь и интерес к нашей стране, они не стали взаимными. Да, Борис Пастернак и Марина Цветаева поддерживали с ним контакты, но, собственно говоря, на этом все закончилось. В мире набирала силу иная поэзия – англоязычная, она и взяла вверх над любой другой. Для поколения Иосифа Бродского Рильке уже не существовало, как не существовало его для Мандельштама и Ахматовой. Культ Рильке поддерживался лишь в узкой тусовке германистов и профессиональных переводчиков.

Поэтому книга Николая Болдырева стала важным этапом для познания жизни и творчества великого поэта немецкого языка в России. Я называю его так, а не «немецким» или «австрийским», поскольку случай Рильке – характерный для отображения условности этнического деления в Центральной Европе в начале XX века. По сути, он был поэтом богемским, то есть немецкоязычным жителем Богемии-Чехии. Таким же, как Франц Кафка или Густав Малер.

К сожалению, автор ничего не рассказывает о родном городе поэта – Праге того времени, с ее растущим чешским национализмом, мощной еврейской колонией, к которой и принадлежал Кафка, одногодок Гашека. Одно сближение этих трех имен – Рильке, Гашек и Кафка – показывает всю широту палитры Праги, в которой и созревал поэтический гений нашего героя. Но палитра была уникальной у Австро-Венгрии в целом. Вена являлась вторым по значению после Парижа городом Европы. В двуединой монархии интенсивно развивалась современная культура, не отставая от Франции, и Рильке был одним из самых ярких представителей декаданса (или модернизма) рубежа веков. Достаточно назвать такие имена, как Зигмунд Фрейд, Людвиг Витгенштейн, Арнольд Шёнберг и, увы, Адольф Гитлер – столь же типичное порождение австро-венгерской ментальности, как и вышеупомянутые, чтобы понять всю широту диапазона и склонность подданных императора Франца-Иосифа к сумбурным теориям и мистике.

Но об этом тоже не идет речь в книге, что вырывает Рильке из контекста эпохи. В рассказе о его воспитании в кадетских заведениях обойден знаменитый роман Роберта Музиля «Душевные смуты воспитанника Терлеса» на схожую тему. Вообще из биографии мы так и не узнаем, что читал Рильке в детстве, каковы были его отношения с немецкой классикой. Было бы интересно сопоставить Рильке с его современниками – Стефаном Георге и Гуго фон Гофмансталем. Болдырев начинает сравнение молодого Рильке с Гофмансталем, но оно не доведено до конца.

Необходимо было бы рассмотреть нашего поэта и в контексте современной ему европейской поэзии. Скажем, кого можно назвать «русским Рильке»? Александра Блока (которого он напоминал и в личной жизни)? А как он выглядит на фоне Поля Валери и Поля Клоделя? О Валери Болдырев упоминает, но бегло, не разбирая, что могло привлечь во французском поэте немецкого. С Клоделем же у Рильке неожиданная перекличка в эпитафиях. Для себя Рильке сочинил такую: «Роза, о чистое противоречие, восторг,/ Быть ничьим сном под столь многими веками». На могиле же Розали Шибор-Рыльской, любовницы Клоделя, написаны его строки: «Одна роза достаточно хрупка, чтобы выразить вечность».

Николай Болдырев. Рильке. – .: Молодая гвардия, 2018. – 366 с.: ил. (Жизнь замечательных людей).

Автор книги дает очень полный очерк мировоззрения Рильке, эволюции его взглядов. Думается, на русском никто еще не разбирал так подробно эти вопросы. Иногда кажется, что пишет сам поэт или по крайней мере настоящий немец-профессор, с философским образованием и соответствующим языком – «телесный состав Рильке болезненно реагировал», «речь идет о субстанции поэта, для которой фальшь подобна гибели, а функциональный коллективизм есть прообраз ада», «тайна ментальности и экзистенциальной суггестии»… Автор не чувствует, что иногда это звучит пародийно. Вообще в книге слишком много Хайдеггера, без которого вполне можно было обойтись. Порой создается впечатление, что перед нами философский трактат, а не жизнеописание поэта. Соответственно упускаются такие важные моменты, как точные маршруты путешествий Рильке по России, например, или его отношение к революции 1917 года.

Из безусловных удач автора можно отметить подробный разбор отношений Рильке с Роденом (само их содружество кажется парадоксальным: что общего у немецкого рафинированного поэта и французского малообразованного скульптора при громадной разнице в возрасте?). Не менее любопытны точно описанные отношения Рильке с  женщинами (среди которых немало было ярких, начиная с Лу-Саломе, бывшей подруги Ницше и будущей – Фрейда, заканчивая Баладиной Клоссовски, матерью не так давно умершего художника Бальтюса), порой болезненно-драматические, порой восторженно-экзальтированные. При его экзальтации и мистицизме удивительно написание поэтом откровенно чувственных эротических элегий, о которых также упоминает Болдырев и которые почти не известны в России. Правда, автор предпочитает цитировать стихи Рильке в рифмованных переводах, чем, безусловно, снижает степень их понимания читателем.

В завершение же книги, мне кажется, стоило бы дать не перевод эссе Хайдеггера, а краткий очерк влияния Рильке на последующую поэзию на немецком языке: что значило его творчество для Готфрида Бенна и Пауля Целана? И значило ли вообще?