От «Сатирикона» до Голливуда

Лариса Вульфина. Неизвестный Ре-Ми: Художник Николай Ремизов. Жизнь, творчество, судьба. – М.: Кучково поле, 2017. – 304 с

Есть ли какая-то польза от умных людей или, кроме неприятностей, обществу от них нечего ждать? В решении этой вечной дилеммы достигнуть консенсуса просто невозможно. Тут тот случай, когда третьего не дано. Известно, что когда-то в давние времена того, кто был умнее вождя, соплеменники дружно съедали. Это при том, что здравый смысл подсказывал не поступать подобным образом. Ведь казалось бы, чем больше в племени умных людей, тем проще ему выжить в окружении врагов и суровой природы. Однако эти резоны, по-видимому, не принимались в расчет. С тех доисторических пор большинство людей привыкли думать: кто не высовывается – тот действительно умный, а кто спорит с вождем – тот законченный дурак.

Рассуждение об умных людях, которых в России часто называют умниками, имеет непосредственное отношение к книге Ларисы Вульфиной о Николае Владимировиче Ремизове (1887–1975), русском живописце и графике, а также театральном художнике, получившем до революции широкую известность благодаря карикатурам в сатирических журналах «Стрекоза», «Сатирикон» и «Новый Сатирикон». Ремизов, подписывающий свои произведения псевдонимом Ре-Ми, был одним из талантливейших и умнейших российских художников, большую часть своей творческой жизни проведший за пределами родины. Оказавшись в Новом Свете, он затерялся на просторах бурно развивающейся в XX веке американской культуры, хотя, вне всякого сомнения, сыграл в ней, как и в культуре русского зарубежья, заметную роль.

Изгнанникам редко воздаются почести на чужбине, тем более – в родной стране. Проигравших не любят, будь они семи пядей во лбу. Вероятно, этим обстоятельством объясняется тот факт, что книга Ларисы Вульфиной – первое и пока единственное исследование о выдающемся и в свое время знаменитом мастере. Первое не только в России, но и в мире.

В замалчивании Николая Ремизова, согласитесь, существовало все-таки нарочитое и показное пренебрежение его явными заслугами. Подобная несправедливость наконец-то устранилась самым наилучшим образом. Книга своим содержанием и иллюстративным материалом вполне достойна своего героя.

У своего отца, Владимира Сергеевича Васильева, актера Александринского театра, художник взял его сценическую фамилию Ремизов, а уже из нее появился псевдоним Ре-Ми.

Все-таки «Боже, царя храни!» или «Вставай, проклятьем заклейменный…»? Иллюстрация из книги

В своем повествовании Лариса Вульфина неторопливо ведет читателя по жизни Николая Ремизова, выстраивая текст в виде хронологически последовательно расположенных глав с небольшим временным сбоем в самом конце: «1887–1918. Петербургские годы»; «1918–1921. Отъезд из Петрограда. Одесса – Константинополь – Париж»; «1922–1924. Нью-Йорк»; «1924–1936. Чикаго. Пять писем Бориса Григорьева»; «1937–1975. Под солнцем Калифорнии»; «1939–1960. Голливуд. Работа в кино». Книгу завершает «Приложение», куда входят перечни изданий, балетов и фильмов, в работе над которыми участвовал Ремизов.

Духовное влияние отца-артиста на Николая, разумеется, невозможно не заметить. Он заботился об образовании сына, взращивал его артистическую натуру и всячески поддерживал его увлечение рисованием. Отец художника умер 25 ноября 1908 года. К этому времени Николай Ремизов духовно окреп. За его плечами уже было частное реальное училище Богинского, где он преуспел в гуманитарных предметах и едва дотянул до троек по алгебре, геометрии и тригонометрии. Как бы то ни было, молодой человек все-таки окончил это учебное заведение в июне 1904 года. Лариса Вульфина пишет: «Из троих детей В.С. Ремизова с актерской профессией судьбу никто не связал. Николая и его сестру Анну с детства увлекало рисование, и гораздо больше, чем игра на сцене, их завораживали декорации и костюмы». Их старший брат Александр был брандмейстером и за заслуги в пожарном деле имел звание почетного гражданина Санкт-Петербурга. Сестра умерла в советской России от инфекционной болезни 7 мая 1928 года.

В Императорскую Академию художеств Николай Ремизов поступил без особых затруднений в 1908 году, где проучился до 1916 года на живописном отделении в мастерской Дмитрия Кардовского. Его учитель был учеником Павла Чистякова и Ильи Репина.

К 1908 году двадцатиоднолетний Николай Ремизов (Ре-Ми) уже несколько лет широко печатался как карикатурист в сатирических журналах «Спрут», «Стрелы», «Благой мат», «Серый волк», «Стрекозы». Лариса Вульфина из этих журналов выделяет отличающийся своим радикализмом сатирический журнал «Благой мат», «в программу и задачи которого входило «кричать «благим матом» обо всем, что мешает быть жизни светлой, прекрасной и радостной». Впервые успешно дебютирующего молодого художника прославил в 1907 году альбом «Портретная галерея градоначальников», в основу которого легла повесть Салтыкова-Щедрина «История одного города». Кроме Ре-Ми в создании этого альбома приняли участие два неразлучных друга – Александр Юнгер и Алексей Радаков, а также Александр Яковлев. Такой мордоворотной и тупорылой натуры тогда, как и во все времена, существовало в изобилии – только оглянись по сторонам. В ту пору революционных наскоков на власть трудно было кого-то удивить подобной галереей литературных персонажей. Если бы не одна отличительная особенность всех этих шаржированных портретов.

Как отмечает Вульфина, «под маской гротеска проявлялись – легко или, для отвода глаз, завуалированно – узнаваемые черты таких царей и царедворцев, как Павел I, Александр I, Николай I, Аракчеев, Сперанский». В предреволюционной России жанр политической карикатуры пробивался, несмотря ни на что, сквозь цензурные препоны. Больший простор для развития этого жанра появился в «Сатириконе» (с 1913 года «Новый Сатирикон»), сатирическом журнале, открывшемся в год поступления Николая Ремизова в Академию художеств. Спустя некоторое время он становится главным художником этого журнала, одним из троих владельцев издательства и членом торгового дома «Сатирикон». Там трудилась и его сестра Анна Ремизова-Васильева. Дух революционных баррикад в журнале, как считал Саша Черный, некоторые его коллеги превращали в бездумный маскарад. Коллективные выставки сатириконцев обладали такой художественной и политической притягательностью, что публика валила на них валом, а отзывы печати были восторженны до неприличия. Популярность журнала дошла до того, что «в Дворянском собрании устраивались балы «Сатирикона». Все словно сошли с ума.

Николай Ремизов долгое время придерживался левых убеждений, о чем свидетельствуют, как пишет Вульфина, вышедшая при его содействии серия антимонархических лубков, а также едкие карикатуры на царя в «Новом Сатириконе». Его радикализм в полной мере отразился в участии во втором номере журнала «Аргус» от 6 (19) апреля 1917 года, посвященном истории последнего царствования в иллюстрациях.

Ленин назвал Льва Толстого «зеркалом русской революции». В связи с этим определением само собой напрашивается название для карикатур Ре-Ми и его товарищей – «кривое зеркало российской монархической власти, ее столпов и приспешников». Умные люди всю силу своего таланта сосредоточили на развенчании авторитета российской монархии, не желая того замечать, что, осуждая проявления деспотизма, подвергают поруганию выработанные в российском обществе на протяжении веков духовные и религиозные ценности.

Как психологически точно пишет Лариса Вульфина, «дальнейшие трагические события повлияли на взгляды художника и в итоге в буквальном смысле вытолкнули его из России. Ремизов был человеком порядка – ему претил социальный хаос. Вдобавок послеоктябрьский «Сатирикон» кардинально изменил свой формат, став открыто антисоветским – уже летом 1918 года его запретили». Дальнейшая судьба не только Николая Ремизова, но и многих других сатириконцев, художников и писателей, складывалась уже за пределами их родины. Для каждого из них по-разному. Для художников в отличие от писателей и актеров, как правило, не самым худшим образом.

20 января 1920 года Ре-Ми вместе с женой Софьей Наумовной и пасынком Леонидом, не имея практически ничего за душой, отплыли из Одессы в Константинополь на французском военном пароходе «Дюмон-Дюрвиль». С этого дня начинается его жизнь на чужбине, которая длилась пятьдесят пять лет. На том же пароходе покидали Россию журналист Яков Полонский, зять писателя Марка Алданова, поэт и прозаик Аминад Петрович Шполянский (Дон-Аминадо).

В Париже небольшая семья Ремизова несколько лет жила коммуной в снятой большой квартире вплоть до отъезда в Америку. Художник иллюстрировал книги русских авторов, работал в торговой рекламе, принимал участие в возрождении «Мира искусства», был участником многочисленных художественных выставок, сотрудничал как художник-сценограф и костюмер со многими парижскими театрами. Самый большой успех ожидал его в хорошо ему знакомом ночном театральном кабаре «Летучая мышь» Никиты Балиева. Его необычный театр появился еще в 1910 году в Москве и сразу завоевал симпатии зрителей пародийным характером своих спектаклей. После большевистского переворота Балиеву удалось вывезти большую часть труппы в Европу. С этой труппой, приглашенной на гастроли в США, в январе 1922 года выехали ведущие художники «Летучей мыши» Николай Ремизов и Сергей Судейкин. Лариса Вульфина цитирует газету New-YorkTimes, которая назвала первые спектакли театра-кабаре в Нью-Йорке «последним смехом из России, превратившейся в землю великой скорби».

С 1922 года и до самой смерти Ремизов становится неотъемлемой частью американского драматического театра, оперы и кино. К тому же его карикатуры и шаржи не исчезают со страниц американских журналов. Его признали и оценили, как и Судейкина, почти сразу, после первых спектаклей «Летучей мыши» в Нью-Йорке. Он был, что называется, нарасхват. Разбору его работ в разных сферах театрального искусства посвящена большая часть книги Вульфиной. Очень пригодилось Ремизову знание английского языка, что позволило ему быстро освоиться в американской художественной и артистической среде.

Думал ли художник о своих близких и друзьях, оставшихся в СССР? Не только думал, но всеми возможными способами пытался узнать об их судьбе. Так, он переписывался с Кларой Наумовной Роговиной, сестрой его жены Софьи. Новости были большей частью безрадостными. Александра Юнгера приговорили к расстрелу, затем заменили этот приговор десятью годами лагерей. Он умер в заключении в Сибири 13 августа 1948 года. Другого сатириконца Аркадия Бухова в 1937 году расстреляли... Не такое будущее они приближали своей сатирической деятельностью. Тогда все они были охвачены общим и искренним порывом свободы и изо всех сил раскачивали лодку, в которой находились. Они считали себя умными, порядочными и прозорливыми людьми. Вот почему кричали во все горло вслед за буревестником революции Максимом Горьким, пробуждая народную стихию: «Пусть сильнее грянет буря!» Как знаем, многие из них, этих революционных подстрекателей, при возникшей вскоре буре погибли, некоторым удалось спастись. Даже сохранить дар речи и способность к созиданию. Были и те, кто на чужбине осознали свою вину и приняли обрушившиеся на них невзгоды как заслуженную Божью кару. Но все уцелевшие, даже самые наивные, поняли: нельзя сначала петь: «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов…», а затем, когда этот мир восстает и идет против них, тут же менять мелодию и вспоминать слова старого гимна «Боже, царя храни! Сильный, державный, царствуй на славу, на славу нам!»

Талант и ум – понятия, по сути, если не синонимичные, то достаточно близкие. Талант – одно из многих проявлений ума. То его состояние, когда эмоциональность и смекалка преобладают над рассудочностью и ученостью, а художественный вкус вместе с интуицией и врожденной непосредственностью берет верх над фанатизмом и схоластической тенденциозностью любой идеологической направленности. Вот об этих основных свойствах таланта рассказала Лариса Вульфина. И все же, прочитав ее книгу от корки до корки, я так и не определился в окончательном мнении, кто на этом свете умный, а кто дурак. Тогда мне вспомнились слова Диогена Лаэртского, одного из семи греческих мудрецов: «Мудрее всего время, ибо оно раскрывает все».