Поступок нонконформиста

Письмо премьер-министру или депутату? Да раз плюнуть! Корнелис Норбертус Гисбрехтс. Деревянный планшет с письмами и нотной тетрадью. 1668. Государственный музей искусств. Копенгаген

На последней выставочной книжной ярмарке Сергей Иванович оказался у стенда известной современной беллетристки, шла презентация ее последней книги.

Писательница нравилась Сергею Ивановичу своей нравственной позицией, лирической концепцией, и он с солидной скидкой приобрел новоиспеченный роман, да еще с автографом кумира.

Глоток свежего воздуха от прочтения, этот живительный кислород писательницы, вдруг вспенил все существо Сергея Ивановича.

На фоне проституирующей женской прозы сегодняшнего дня опус писательницы про связь энтомологии с сегодняшним социальным человеческим обществом показалась Сергею Ивановичу просто гениальной.

В этом романе рассматривалось такое биологическое или энтомологическое понятие, как имаго – обозначающее фазу развития насекомого, остающегося еще фактически недоразвитым, но способным давать потомство. Такой феномен в природе довольно редкое явление.

Так вот один из героев известной писательницы показался Сергею Ивановичу полностью идентифицированным со своей скромной персоной!

Эврика! Ведь он, Сергей Иванович, такое же совдеповское имаго, незрелое, не способное ни на какие социальные поступки, итээровское болото засекреченного неизвестно от кого НИИ, разрабатывающего канцелярские товары.

А последнее десятилетие жизни в алгоритме вертикали власти окончательно погубило его юношеские мечты, бесперспективная работа не по специальности лишила надежды на будущее.

«Опустили суки», – вырвалось у него не совсем свойственное ему выражение претензий неизвестно к кому конкретно.

Жизни-то у него осталось на донышке, пора пенсию оформлять, а все накрылось медным тазом!

А вот эта дамочка-писательница не побоялась аналогий народишка с недоразвитыми насекомыми, а ведь тоже немолодая уже, пора бы с диссидентством и успокоиться.

Целую неделю Сергей Иванович перелистывал еще не ставшую бестселлером книгу.

Она разворотила его душу, воспламенила в нем затухшие было юношеские мечты и чувства.

Вот она – волшебная сила искусства, неоднократно описанная классиками, и меня, старого козла, выпрямила, думал про себя Сергей Иванович.

Решено, он напишет обращение к президенту, сходит на Пушкинскую, и Болотную, и Сахарова!

Да и надо бы посетить нашумевшие судебные процессы!

Сергей Иванович, практически никогда не набивавший текст на компьютере, одним пальцем за несколько дней написал несколько страниц программы по оздоровлению общества от «раковой опухоли» коррупции.

Правда, название программы никак не давалось Сергею Ивановичу. Более того, многократно корректируя и исправляя тезисы, Сергей Иванович все больше сомневался в задуманном.

Во-первых, до него ли сейчас президенту после пожаров в стране и полыхающих социальных бурь в мире.

Может быть, сначала переадресовать свое послание премьер-министру – он-то посвободней, или кому-нибудь из депутатов Государственной думы, те вообще дурака валяют.

В конце концов Сергей Иванович открылся своему приятелю Виктору Петровичу, теперешнему степенному семьянину, а в прошлом бунтарю, хиппарю и битломану.

Виктор Петрович отреагировал на пафосные откровения друга каламбуром: напиши про свое имаго пропавшему Семаго, он у нас числился известным моралистом и душеприказчиком.

После этого разговора идея поделиться задуманным проектом с кем-либо из сослуживцев сама собой отпала.

А сомнения-то, а сомнения-то все больше усиливались.

В конце концов, решил Сергей Иванович, начинать нужно с малого, того, что рядом.

Необязательно проявлять свою гражданскую позицию в чем-то космическом, убежденно решил он.

И Сергей Иванович, бросившись на кухню, порывшись в ворохе старых газет, достал бесплатную муниципальную газету «Панорама города», отыскал интервью с управляющим дормехбазы, нашел в нем слабые места. Проанализировал это интервью с бредовыми обещаниями управляющего дормехбазы о так называемом светлом будущем наших дорог и написал довольно язвительную критическую заметку.

Подумав, он подписался – «группа товарищей», поскольку в газете было указано «мыло» чиновника, он тут же отправил свою заметку по указанному адресу. Сергей Иванович был осведомлен, что по закону чиновник должен ему ответить через месяц, и такая объективная отсрочка ответа совсем успокоила его то ли пробудившуюся совесть, то ли пробудившийся эффект стремительного развития, так сказать, апгрейд имаго.

Засыпая вечером, Сергей Иванович уже был в полной уверенности, что он лично совершил поступок, и никакое он не имаго.

С ним лично «процесс пошел», а значит, и «группа товарищей» подтянется.

И только вскользь брошенная фраза приятеля, вдруг всплывшая в памяти, «Нонконформисты гребаные!» не давала до утра покоя уму и сердцу Сергея Ивановича.