Папа Римский, киевская ЧК и разговоры с неизвестными

Николай Бубнов. Сквозь череду потерь. Воспоминания. – М.: Русский путь, 2017. – 504 с.

«– А у вас какая специальность? – осведомился Берлиоз. 

– Я – специалист по черной магии… Тут в Государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского десятого века. Так вот требуется, чтобы я их разобрал. Я единственный в мире специалист».

Думаю, все узнали эти строки из «Мастера и Маргариты» – разговор Михаила Берлиоза с загадочным незнакомцем на Патриарших. Но, наверное, мало кто представляет, что Булгаков и здесь проявил свою фантастическую эрудицию. Герберт Аврилакский (Орвильякский) действительно существовал, и именно в Х веке. Мало того, он стал Римским папой Сильвестром II.

Монах Герберт был одной из самых загадочных фигур в мировой истории. Автор «Деяний английских королей» Вильям Мальсберийский приписывал ему и изготовление астролябии, и создание механических часов, и даже вызывание духов из преисподней. В ряде средневековых рукописей его обвиняли в сделке с дьяволом. И поныне могила Герберта в соборе Иоанна Крестителя на Латеранском холме в Риме пользуется недоброй славой. И что уж говорить, ведь до сих пор нет-нет да и появляются исследования, где утверждается, что именно он послужил прообразом доктора Фауста.

Что было в действительности – так это невероятные познания в математике и языках. Особенно обязано загадочному ученому человечество в понимании истории счета, существовавшего до арабских цифр. Именно монах Герберт написал основные труды по использованию абака – старинного вычислительного инструмента.

А подготовил к изданию, тщательно разобрал и разложил по полочкам письма и рукописи Герберта, которые по сложности даже сравнивали с манускриптами Леонардо да Винчи, русский ученый, уроженец Киева Николай Михайлович Бубнов, закончивший жизнь в Любляне в 1934 году. За свой труд «Сборник писем Герберта как исторический источник» он даже получил серебряную медаль от папы Римского Льва ХIII.

Сговор Герберта с дьяволом. Иллюстрация из книги

Николай Михайлович – один из самых выдающихся медиевистов не только в российской, но, пожалуй, и в мировой историографии. Но и ему пришлось пережить все ужасы своего времени. Ученый, владевший пятью языками, а также латынью и древнегреческим, декан историко-филологического факультета Киевского университета, с одним чемоданом в ноябре 1919 года бежал с охваченной резней родины. Его вторым отечеством стало только что созданное на обломках Австро-Венгерской империи Королевство сербов, хорватов и словенцев, король которого Александр I Карагеоргиевич так любил Россию и русских.

Сначала ученый стал профессором университета в Скопье, затем – в Любляне. Именно там спустя более полувека после кончины Бубнова, в библиотеке Словенской академии науки и искусства, историк математики Олег Смирнов обнаружил рукопись воспоминаний Николая Михайловича. Сегодня эти воспоминания вышли в свет. Подготовил труд к печати и составил комментарии Олег Смирнов.

Первое, что делает воспоминания Бубнова особенно интересными, – это фигура его отчима, великого мастера русского сказа Николая Семеновича Лескова. Картины детства, как и все последующие события, выписаны мемуаристом четко и ясно. Николай Михайлович прекрасно умел, как и большинство ученых его времени, выражать свои мысли на бумаге. Итак, Лесков, его доброта, любовь к смачным, сочным простонародным выражениям, нравы в гимназии, первые поездки за границу. Женитьба, рождение сына, смерть жены. Нравы ученого сообщества в России и  Европе. Потрясающие по силе выразительности картины жизни в Киеве и перехода власти из рук в руки заставляют снова вспомнить Булгакова. С глубокой болью пишет Бубнов о зверствах ЧК и о переломе жизни в столице Украины во время Гражданской войны. Память у Николая Михайловича была прекрасная: «...для ареста не требовалось ничего, кроме сомнения в благонадежности, а для расстрела не требовалось иногда того, чтобы было доказано, что арестованный действительно совершил какой-то контрреволюционный поступок. Уже само положение человека, его образованность или экономическая обеспеченность рассматривались достаточными доказательствами того, что арестованный не коммунист, а заядлый «буржуй»…»

Однако, наверное, особый интерес представляют размышления Бубнова на столь болезненную сегодня тему взаимоотношения Украины и России и корней нынешней сложившейся трагической ситуации: «…при республике Керенского стал проводиться в жизнь адский австро-германский план, состоящий в разделении России на два государства: великорусское и украинское. Последнее должно было захватить почти все южные губернии европейской России. Критерием должен был служить диалект, на котором говорит крестьянство в южной России, а именно малорусский, или, говоря по-новому и с политической задней мыслью, «украинский язык»... Эта идея была подхвачена уже давно некоторыми интеллигентскими кружками, причем не остались без влияния некоторые ошибки прежнего правительства, стеснявшего одно время свободу развития украинского языка и его проявление в печати. Ответом со стороны интеллигентских украинских кружков, подталкиваемых из Галиции и действовавших в согласии с австрийским науськиванием, была страшная ненависть ко всему великорусскому: и языку, и народу. Появилась невероятная, иногда до смешного преувеличения доходившая национальная гордость. Стали утверждать, что украинцы чуть ли не самая культурная нация в мире, у которой великороссы недостойны развязывать ремни на обуви».

И свою точку зрения Николай Михайлович обозначал четко: «Для меня русский народ политически и культурно един, но в трех лицах, что касается диалектов, а именно: великорусского, малорусского и белорусского, а литературный и культурный язык у него пока что тоже один». Да, о многом заставляют задуматься воспоминания великого медиевиста.