Сначала удовольствие, а там посмотрим

В поисках книжного наслаждения. Пьер Огюст Ренуар. Девушки за чтением (Две сестры). Около 1889. Частное собрание

О литературе нужно говорить в первую очередь с теми, кому это неинтересно. А вот поболтать о ней, то есть просто получить удовольствие, можно лишь в кругу уже открывших для себя этот загадочный мир. Именно этим и занимается Александр Генис, автор «Уроков чтения. Камасутры книжника. Детальная инструкция по извлечению наслаждения из книг».

Читательская «Камасутра» вышла в 2013 году и уже в этом – переиздана. Тема книги (искусство чтения) и предмет рассмотрения (классика мировой литературы) к текущему моменту не привязаны и потому всегда актуальны. Четыре года – срок вполне достаточный, чтобы вновь обратить на них внимание.

К разряду вечных относится и вопрос о том, почему из всех форм досуга, которых с развитием цивилизации становится все больше, люди вдруг выбирают самый сложный, требующий максимального внутреннего соучастия, внимания и воображения – чтение.

Нетрудно, например, объяснить периодическое бегство от действительности в талантливый, живой, но всякий раз разительно меньший книжный мир самой обычной слабостью. Любовь к чтению здесь предстает одним из видов наркомании – не больше. А можно посмотреть на это же предпочтение придуманного бытия настоящему совсем с другой стороны. Человек, созданный как создатель, без конца творит собственную вселенную. И не только материальную. Это еще и система образов, представлений, понятий, соединенных мириадами прямых и нелинейных связей. Нужно иметь большую силу и огромное мужество, чтобы каждый день выходить в космос реального мира на корабле собственных представлений, который еще и постоянно достраивается. В том числе (или прежде всего, кому как повезет) – с помощью любимых книг. Здесь нужен очень надежный, качественный материал.

Словом, мнения могут быть разными. Поэтому сначала удовольствие, а там посмотрим.

Доставляет ли удовольствие «Камасутра» Гениса?

Отвечая на этот вопрос, нельзя не вспомнить о другой книге автора, написанной когда-то вместе с Петром Вайлем. «Родная речь» тоже была «чтением о прочитанном». Анализируя основные произведения советской школьной программы по, как мы тогда говорили, «литре», авторы незаметно учили своих читателей главному – не может быть скучным то, что таковым не является. Даже если в детстве вас кто-то обманул. «Родная речь» в очередной раз показала нам, как важно не только на что смотрят, но и кто смотрит. Книжка получилась легкая и живая.

«Камасутра» получилась заметно шире и глубже «Родной речи». Что, конечно, не значит лучше.

Почему «Камасутра» шире? «Родная речь» рассказывала о том, что каждый хоть раз в жизни, хоть из-под палки, но читал. Так что авторов с их аудиторией надежно связывал известный всем предмет обсуждения. Литературный диапазон Гениса в «Камасутре» куда шире школьной программы. Поэтому, с одной стороны, у нас появляется шанс заинтересоваться неоткрытым, для начала – с чужих слов. С другой стороны, когда Генис утверждает, например, что «у Хайдеггера бытие говорит сквозь Гельдерлина», большинство его начитанных читателей мысленно пожимают плечами. И не потому, что не согласны с автором. Просто не с ними он (пока) разговаривает.

Почему «Камасутра» глубже? Потому что «Родная речь» почти полностью ограничивается предметом рассмотрения. «Камасутра» же полна исканий автора в области основных проблем бытия. Здесь сразу заметно как книги формируют наше «личное» мнение по самым важным вопросам, не говоря о второстепенных.

Рассуждая о том, что его самого давно и всерьез занимает, Генис пишет выводами, формулами, заключениями. Они почти всегда интересны, иногда небесспорны, но обязательно требуют повышенного внимания, осмысления. Скользить по страницам здесь не получится. Такую книгу надо принимать порционно. Зато когда читатель дойдет до конца, то обязательно станет старше, возможно, не только в переносном смысле.

Но, к счастью, оценку «Камасутры» нельзя ограничить двумя цитатами ее же автора о том, что «покупая новую книгу, я всегда сомневаюсь в том, что она будет лучше прежних» и «не всякая трудная книга достойна того, чтобы над ней убиваться».

Те же ее качества – ширина и глубина – оказывают удивительное воздействие: включают воображение, будоражат память, заставляют думать.

Афористичные оценки Гениса уже знакомых его читателям книжек невольно побуждают к оценкам, не то чтобы противоречащим автору, а просто своим, отдельным. Так, знакомясь с его размышлениями о произведениях Стругацких, я, например, думал о той их вещи, которую автор и не упоминает. А у меня она сразу стала любимой и остается ею до сих пор. Это «Хромая судьба» – повесть о буднях советского писателя. То есть о самой повседневной повседневности, которую только могли вообразить себе эти фантасты. Помимо прочего «Хромая судьба» проговаривается об одном из главных секретов не только жанра фантастики, но, кажется, литературы в целом. О том, что нет ничего увлекательнее и загадочнее, чем тот мир, который каждый из нас буквально в настоящее время видит вокруг себя.

Когда же Генис говорит о глубоких, серьезных книгах, он не просто добавляет «что-то свое», но выстраивает собственную философию. Пусть она и «кормится за чужим столом, предпочитая шведский завтрак». Многие плоды этой философии мне, например, чрезвычайно нравятся. Притом что в большинстве случаев я не берусь судить о степени их оригинальности. Но когда, повествуя о Винни-Пухе, автор бросает невзначай – «настоящая истина включает в себя собственную противоположность», это освежает. Заставляет шарить по карманам в поисках собственных «пяти копеек».

Так, под рассказ Гениса о теме «божественного» в литературе и я, грешным делом, думал о том, что душа скорее всего не вечна, а является переходным звеном между бренным и Абсолютом. Если же душа бессмертна, тогда и наша земная жизнь всего лишь одна из бесконечных вариаций нескончаемого. То есть в определенном смысле никогда не начиналась и (вот ужас) никогда не кончится. Здесь конечно, остается еще много вопросов. В том числе, как и в случае с Генисом, о соотношении своего и заемного. Но и удовольствия, причем уже не авторского, а собственного, хоть отбавляй.

Тем и хороша «Камасутра» Гениса, что, ни на миллиметр не сокращая расстояния между книгами и будущими ценителями, она вдохновляет каждого из них пройти этот путь в индивидуальном порядке. Получая наслаждение от своей «Камасутры» прежде всего (а порою и только) сам, Александр Генис заставляет своего читателя искать новые, на этот раз уже свои, личные, сокровенные источники радости.

Как мало что другое удовольствие требует самостоятельности.