Цена гекатомбы

Вячеслав Мосунов. Битва в тупике. Погостье. 1941–1942. – М.: Пятый Рим (ООО «Бестселлер»), 2017. – 240 с.

Исследования операций по прорыву блокады Ленинграда в основном ограничиваются трагедией 2-й Ударной армии генерал-лейтенанта Андрея Власова. А зачастую вообще сводятся к вопросу о роли в разгроме командующего (в свете его последующей коллаборации). Вместе с тем наступление 2-й Ударной (Любанская операция) не была единственной попыткой деблокады города (вспомним три неудачных наступления под Синявиным и операцию «Искра», напротив, достигшую успеха).

Одной из таких трагических попыток явилось сражение у железнодорожной станции с символическим названием Погостье. В декабре 1941-го – апреле 1942 года там шли тяжелые наступательные бои. Тогда Красной армии удалось добиться тактической победы – отбросить немецкие части, но достичь стратегического успеха – деблокировать совместно с другими наступавшими войсками Ленинград – не удалось.

Книга историка Вячеслава Мосунова буквально по дням воссоздает бои в Погостье. Автор с привлечением материалов из отечественных и зарубежных архивов анализирует причины наших побед и поражений. Да, удалось оттеснить части 18-й армии вермахта, немцам был нанесен урон в людской силе и технике. По неполным данным с декабря по апрель он составил в числе прочего не менее 2500–3000 человек погибшими (не считая убитых в 1-м армейском корпусе). Германские войска вынуждены были отказаться от проведения совместных с финнами операций, а также захвата острова Лавенсаари, для которых предполагалось выделить части именно из-под Погостья. Но и Красной армией не были выполнены первоначальные задачи. Да и потери, увы, мы понесли больше: только в 54-й армии (в апреле 1942 года к операции подключили также 8-ю армию) за март–май 1942 года они составили убитыми 17 086 военнослужащих.

Увы, Красной армии не всегда сопутствовал успех, как в данном случае. Подсчет трофеев. Иллюстрация из книги

В чем была причина неудач? В ошибках командования. И не только в недооценке неприятеля или упущенных возможностях. Так, 54-я армия находилась вне блокадного кольца, но подчинялась не Волховскому, а Ленинградскому фронту, что затрудняло управление. Имели место ошибки и на уровне дивизий и бригад. Штаб 8-й армии негативно охарактеризовал деятельность 1-й горнострелковой бригады в этих боях. Он, в частности, отмечал: «Отсутствие орудий поддержки пехоты в боевых порядках подразделения… консервация огневых средств (пулеметов и минометов) во втором и третьем эшелонах и незнание состава группировки и намерений противника, разведка в процессе наступления не была организована… Приказ военного совета армии об ответственности за охранение флангов и стыков не был выполнен… не было организовано слаженного управления действиями подразделений. Командование и штаб не знали истинной обстановки, поэтому не смогли принимать своевременные меры и противодействовать контратакам противника». В итоге батальоны, входившие в бригаду, «фактически были предоставлены сами себе».

В этом контексте не совсем понятно утверждение Мосунова, что мемуары сотрудника Эрмитажа, ветерана боев в Погостье Николая Никулина «меньше всего относятся к тому, что принято называть мемуарами или воспоминаниями. Скорее их можно считать художественно-публицистической работой с мемуарной окраской». Ведь Никулин также писал о больших потерях в ходе почти полугодовой кампании: «Штабеля трупов у железной дороги выглядели пока как заснеженные холмы, и были видны лишь тела, лежащие сверху. Позже, весной, когда снег стаял, открылось все, что было внизу. У самой земли лежали убитые в летнем обмундировании – в гимнастерках и ботинках. Это были жертвы осенних боев 1941 года. На них рядами громоздились морские пехотинцы в бушлатах и широких черных брюках («клешах»). Выше – сибиряки в полушубках и валенках, шедшие в атаку в январе-феврале сорок второго. Еще выше – политбойцы в ватниках и тряпичных шапках (такие шапки давали в блокадном Ленинграде). На них – тела в шинелях, маскхалатах, с касками на головах и без них. Здесь смешались трупы солдат многих дивизий, атаковавших железнодорожное полотно в первые месяцы 1942 года».

Гекатомбы… После которых античные трагедии утрачивают свою пронзительность. Как там у Шекспира говорит Гамлет: «Что он Гекубе? Что ему Гекуба?»