Похабный мир

Федор Селезнев. Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.). – СПб.: Алетейя, 2017. – 180 с.

В год столетия событий 1917 года появилось немало исследований, но по научной новизне книга Федора Селезнева намного превосходит большинство из них. Говоря о расстановке российских политических сил, русских элите и контрэлите, автор указывает на опасное течение неославизма, которое было основано на стремлении «защитить» славян от мнимого натиска «чудовища германизма» и наладить связи с Англией. 

С германским капиталом взаимодействовали российские производители стали и связанные с ними банкиры, они выступили условно пацифистской партией: «для них выгоднее было производить рельсы и кровельное железо, нежели пушки и броню». Текстильщики и их банкиры оказались в лагере тех, кто выступал за войну до победного конца. Когда угроза революции стала очевидной, обе группы стали готовить переворот: «пацифисты» с целью заключения сепаратного мира с Германией, «империалисты» – чтобы предотвратить этот мир. По некоторым данным, военные во главе с генералом Крымовым хотели сместить Николая II и отдать престол цесаревичу Алексею при регентстве великого князя Михаила. Окружение богатого помещика Родзянко желало введения «дворянской диктатуры» с целью ценой переворота не допустить заключения мира. На стороне последних оказались правительства стран Антанты. 

Британское посольство, Общество английского флага, стали местом притяжения для русской буржуазной оппозиции. Павел Милюков в июле-августе 1916 года посетил несколько европейских стран в целях сбора информации о сепаратных переговорах русского правительства с Германией. Сведения он черпал из европейских газет и встречаясь с политическими эмигрантами, то есть эта информация была очевидно недостоверной. Позже на основе этих «сведений» Милюков с трибуны Думы заявил об «измене в верхах». «Сознательная дискредитация и клевета оказались основным оружием в ситуации, когда оппозиция должна была выбирать между необходимостью сохранять легальные методы борьбы и желанием не потерять политическую инициативу», – ссылается автор на историка Федора Гайду.

Павел Милюков заявил об «измене в верхах», черпая информацию из недостоверных сведений. Фото 1917 года

Контакты действительно намечались. Уже 24 декабря 1914 года король Дании Христиан X, пользуясь родственными связями с русским двором, взявший на себя нечто вроде роли посредника между Германией и Россией, направил Николаю II письмо, в котором предложил принять в Петрограде своего личного друга, директора восточноазиатской пароходной компании Ганса Нильса Андерсена. Царь дал согласие. Информация проходила через военное министерство и его главу генерала Сухомлинова. Задачей Англии и Франции, которые и сами находились в тайных сношениях с руководством Германии, тем не менее стало убрать военного министра, которому доверял император, и прервать связь Германии с Россией. Британская разведка спровоцировала знаменитое «дело Сухомлинова», из-за которого генерал был отстранен от должности и даже оказался под домашним арестом. Другая попытка была осуществлена через бывшего премьера Сергея Витте и фрейлину Марию Васильчикову, не смогшую уехать из своего имения под Веной. Но царь Витте не доверял. Николай II демонстративно отказался от контактов, взамен требуя, чтобы Англия и Франция предали гласности обещания того, что вопрос Константинополя и проливов будет разрешен «сообразно с вековыми чаяниями России». В ответ англо-французский флот начал знаменитую, задуманную большим стратегом Уинстоном Черчиллем Дарданелльскую операцию. По ее итогам, как известно, опытный и хладнокровный «турецкий» генерал фон-дер-Сандерс-паша утопил в кровавом прибое большинство молодых и патриотично настроенных британских офицеров из благородных семейств, едва окончивших краткосрочные курсы и ушедших на фронт вопреки воле родителей. Все эти жертвы были принесены для того, чтобы не отдавать русскому царю обещанное.

Исследование показывает, что Владимир Ульянов-Ленин, узурпировавший власть в 1917 году, возможно, был не так уж не прав, отвечая на цинизм союзников по «сердечному согласию» собственным. Лидер большевиков обещал военным агентам и послам стран Антанты «революционную войну» с Германией. Те поддерживали большевистское правительство, не обращая внимания на реки проливаемой им крови и разгон демократического Учредительного собрания. А Владимир Ильич долго и плодотворно водил их за нос, то продолжая, то прерывая переговоры с немцами в Брест-Литовске. Доходило до того, что Троцкий высокомерно отказывался принимать специальных посланников, а те терпеливо дожидались аудиенции…

Возглавивший армию в должности Верховного главнокомандующего генерал Духонин не подчинился советскому главкому, прапорщику военного производства Крыленко, и решил перевести ставку из Могилева в Киев или Чернигов. Но Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин высказал представителям украинской Центральной рады желание Совнаркома «передать некоторые исторические ценности украинцам», и Рада вопрос замотала. Видя, что западные страны практически признали большевиков в качестве нового правительства, честный Духонин остался в Могилеве, чтобы передать дела Ставки Крыленко, и как только сделал это, матрос из отряда большевистского главковерха убил его выстрелом в затылок, а «тело генерала бросили в толпу пьяных солдат и матросов». Правда, передают, что Крыленко закрывал при этом лицо руками. Западные союзники снова не отреагировали, и Ленин понял, что может делать все что захочет. Так был заключен названный самим Ильичом «похабным» Брест-Литовский мир. Цель «пацифистских» политиков была достигнута, но цена ее была такова, что еще не раз ужаснет миротворцев, а у некоторых из них отнимет жизнь.

Параллельно с полным новых открытий исследованием доктора исторических наук, профессора Нижегородского государственного университета им. Н.М. Лобачевского Федора Селезнева было бы чрезвычайно интересно ознакомиться с новейшими работами по теме попыток заключения русско-германского мира с немецкой стороны. Пока не специалистам по истории Германии такие работы неизвестны. В определенной мере их могут восполнить мемуары кайзера Вильгельма II, власть которого – о чем у нас не принято говорить – была серьезно ограничена парламентом и канцлером. Из них видно, что войну начали без его одобрения – этим объясняются телеграммы, которые он слал Николаю II, уговаривая остановить мобилизацию. Отречение Вильгельма было практически калькой с отречения Николая, так же позже поступили и с последним австрийским императором, королем Венгрии. Это не может не навести на мысль, что западные авторы переворотов используют удачную схему, пока она не даст сбой, и лишь затем применяют новую. Исследование профессора Селезнева говорит еще и о том, что мысль об оси Россия–Германия, ужасающая англосаксонский мир, не является фантастической, что противоречия между русским и немецким капиталом в начале XX века не были непреодолимыми. Эта работа свидетельствует, что к историческим явлениям такого масштаба не применимы оценки современных ток-шоу, их причины неоднозначны и проясняются лишь со временем и упорной работой историков.