Сын полотера, капитан, богослов

Не удивительно, что и в творчестве многое роднит Ювачева с Хармсом. Кадр из фильма «Хармс»

Читая биографические материалы о Данииле Хармсе – само собой, урожденном Данииле Ивановиче Ювачеве, – мы непременно сталкиваемся с упоминанием фигуры его отца. Ведя параллельное с родными существование, Хармс тем не менее связан был с отцом некими глубинными связями, испытал его неожиданное и не вполне произносимое влияние. Так, в одной из известных нам по мемуарам реплике Хармса он настаивает на совершенном наивном, «детском», а не остраненном философской терминологией понимании Бытия Божьего – это заставляет вспомнить взгляды и хармсовского отца.

Иван Павлович Ювачев (1860–1940) был фигурой вполне уникальной, с совершенно фантастической судьбой, совмещающей, казалось бы, несовместимые эпизоды. Проект издания дневников Ювачева, писавшихся всю его жизнь, подразумевает 10 объемных томов; пока вышло первые два.

Иван Ювачев. Собрание дневников в десяти книгах. Книга 1. Письма (1887–1891). Дневники (1890–1892). Вст. ст., сост., подг. текста и прим. Н.М. Кавина. – М.: Галев-Галерея, 2016. – 636 с.

Сын дворцового полотера, Ювачев поступил курсантом в морское техническое училище, получил звание прапорщика, ходил в морские походы, поступил в Военную академию. Именно тогда он сошелся с революционерами «Народной воли», на знаменитом «процессе 14» был приговорен к смерти, замененной на 15 лет каторги.

Первые два года провел в Петропавловке и Шлиссельбурге, где обратился к вере. Был впоследствии отправлен на Сахалин, где встречался с Чеховым во время знаменитой поездки последнего. Власти всячески препятствовали встрече писателя с политическими ссыльными, однако для безобидного Ювачева было сделано исключение.

Ювачев занимался в ссылке естественными науками, писал прозу под псевдонимом Миролюбов. После освобождения, будучи капитаном судна, совершил кругосветное плавание, вернулся в Петербург, писал литературные богословские тексты, занимался географией, после революции служил бухгалтером и архивариусом. После ареста Хармса пытался помочь ему, пользуясь связями среди старых политкаторжан. Умер в 80 лет; сын-писатель пережил его совсем ненадолго…

Дневники Ювачева подробно воссоздают течение его жизни, включая и внешние, и внутренние, душевные события. При этом материал дневников очень разнообразен, если даже не сказать – эклектичен. И сама эта эклектичность вполне оправдана разнообразием интересов и различных занятий Ювачева. Описание простых бытовых движений, встреч с теми или иными людьми либо же хроника политических событий (резня в Константинополе, к примеру) сменяется экфрасисами икон или словами молитв, записями сновидений. Географические, метеорологические, астрономические заметки соседствуют, например, с вполне астрологическими (к примеру, «Замечательные дни моей жизни с показаниями луны относительно Иерусалимского меридиана») или с зарисовками из области оптических иллюзий, записями нот (например, «мелодии китайских горнистов»).

Иван Ювачев. Собрание дневников в десяти книгах. Книга 2. Дневники (1892–1896). Письма (1893). Вст. ст., сост., подг. текста и прим. Н.М. Кавина.– М.: Галев-Галерея, 2016. – 536 с.

Особое внимание обращают на себя не очень многочисленные, но все-таки присутствующие в дневниках стихи. Перед нами те же молитвы или переложения духовных текстов (вот еще что роднит Ювачева с Хармсом!). При этом эти тексты носят подчеркнуто внутренний характер, предназначены для самого себя и, конечно, трансцендентального собеседника; одновременно они представляют собой яркий пример «наивной прихрамовой культуры».

Вот, к примеру «надпись на Библию в стихах, размер которых наподобие некрасовских стихов»: «В этой книге вся жизнь отразилась,/ В ней, как в зеркале, видим весь свет,/ Тайна Божиих дел нам раскрылась,/ Здесь на все есть готовый ответ./ Что уж было, что есть и что будет,/ Чрез пророков Господь показал.../ Милый друг! И тебя не забудет:/ «Только верь и люби», – Он сказал./ И не бойся, когда ты читаешь/ Правду вечную Божиих слов:/ Помолись, потерпи и узнаешь –/ В ней скрываются Мир и Любовь».

Глубоко личное, абсолютно интимное смешаны в этих дневниках с портретом эпохи (а учитывая долгую жизнь, прожитую Ювачевым, и нескольких эпох). При всей специфичности этого текста перед нами пример дневника, который интересно читать не только с исторической точки зрения – очень уж необычным человеком был Иван Павлович Ювачев.